Баудолино

В другой раз они опять вместе пили. Зосима восславлял чудеса Константинополя. Баудолино было стыдно, что он мог рассказать лишь о переулках Парижа, загаженных калом, который выкидывали жители из окошек. Еще он мог описать насупленные воды Танаро, которым было далеко до золотистых течений Пропонтиды. Говорить о mirabilia urbis Mediolani было невозможно, поскольку Фридрих в Милане все разгромил. Он не знал, чем отвечать Зосиме, и, чтоб поразить его, показал ему письмо Пресвитера Иоанна. Будто хотел показать, что существует на земле земля, по сравнению с которой Зосимова Византия – жалкая пустошь.

Не успел Зосима впериться в первую строку, как он уже недоверчиво спрашивал: – Presbyter Johannes? Кто это?

– Ты не знаешь?

– Благ, еже достиг предела знаний, иже не прейдеши.

– Прейдеши, прейдеши. Прочитай до конца.

Тот прочитал, горящие очи загорелись еще сильнее. Отложил пергамент и равнодушно промолвил: – А, Пресвитер Иоанн. Ясное дело. В моем монастыре хранится куча путевых записок о таких странствиях.

– Да ты ведь только что не знал как его зовут!

– Журавли слагают письмена на лету, хоть не знают азбук. Эта грамота празднословит о Пресвитере Иоанне и лжет. Но царство, о котором она рассказывает, неложно. Я читал о нем в путевых записках. Правит царством Господин Великих Индий.

Баудолино прозакладывал бы голову, что лукавец просто хочет вытянуть из него сведения. Но Зосима не оставлял ему времени для сомнений.

– Господь трижды обетовал в крещеном человеке: душу правой вере, язык прямоте, плоть воздержанью. Это твое послание не мог сочинить Господин Великих Индий. Слишком много неувязок. Например, описываются чудные твари, бытующие в той земле, однако не охвачены... дай подумать... к примеру, не охвачены метацыпленарии, финсиреты и камететерны.

– Чего, чего?

– То есть как! Первым делом всякий, кто попадает во владения попа Иоанна, видит перед собой финсирету. И если он не готовился к этой встрече... Хрясть! Финсирета его сожрет и не поморщится. Э-э, милый, в таких местах не прогуливаются запросто, как в Иерусалиме, где уж в самом крайнем случае натолкнешься на верблюда, крокодила, на парочку слонов... ничего особенного... Продолжаю. Твоя грамота кажется мне подозрительной еще и по той причине, что адресуется к вашему императору, а не к нашему василевсу, хотя именно наша империя расположена ближе к земле Иоанна, нежели империя латинян.

– Ты так уверенно говоришь, будто знаешь, где она.

– Точно-то знать и я не знаю, но могу представить себе,

как добираться, потому что кому ведома цель, тому ведом и путь.

– А тогда почему никто из вас, ромеев, туда не хаживал?

– А с чего ты взял, что не хаживал? Я мог бы сказать: василевс Мануил затем и ходил на Иконий во владениях султана, чтобы разведать дорогу в царство Господина Великих Индий.

– Мог бы сказать... но не говоришь!

– Не говорю, ибо наши доблестные вояки были разбиты именно в тех краях, при Мириокефалоне, два года тому назад. Поэтому нашему василевсу, прежде чем снова идти, нужно как следует собраться. Но если бы у меня были деньги и вооруженные люди, готовые к трудностям, я с моим знанием пути выступил бы хоть сию минуту. В дороге узнал бы еще больше... спрашивал местных жителей... Опознавался по знакам: например, когда начнут попадаться деревья, цветущие только в искомых землях. Или когда обнаружатся звери, обитающие только там... метацыпленарии...

– Многая лета метацыпленариям! – вскричал Баудолино и поднял кубок. Зосима предложил здравицу за царство попа Иоанна. Следующим предложением было – за Мануила, и Баудолино ответил, что ладно, если тот согласится выпить и за Фридриха Барбароссу. Потом они пили за папу, за Венецию, за двух куртизанок, с которыми позавчера познакомились, и наконец Баудолино рухнул, сраженный количеством выпитого, головой на столешницу, напоследок услышав бормотание Зосимы: – Жизнь монашеская такова: чуждайся любопытству, не споспешествуй неправедному, не покушайся руками...

На следующее утро Баудолино, еле ворочая заскорузлым языком, сказал: – Зосима, ты прощелыга. Ты не имеешь ни малейшего понятия, где обретается Господин Великих Индий. Ты надумал выйти на перекресток, расспросить народ, и как только тебе укажут, что вон в той стороне могут пастись метацыпленарии, – побежать скорее, отыскать дворец из ценных каменьев, во дворце найти попа и сказать ему: добрый день, Пресвитер Иоанн, приятное знакомство! Прибереги этот бред для василевса! А со мной уж лучше воздержись.