Любовь, только любовь

– Какой вздор! Это Жанна-то ведьма? Да она сама честность и чистота, отвага и страстная набожность. Простодушнее ее нет никого на свете. Ты просто не знаешь ее…

– Зато ты, похоже, знаешь?

– Я обязана ей жизнью и хочу вернуть свой долг. Ходят слухи, что ты собираешься выдать ее англичанам… но я не желаю этому верить.

– И почему же, позволь узнать?

– Потому что это было бы недостойно тебя… Недостойно рыцарского ордена, которым ты так гордишься! – воскликнула Катрин, указывая пальцем на великолепную цепь, тускло блестевшую на плотном шелке покрывала. – И еще потому, что это не принесет тебе счастья. Ведь она – воистину посланница Божья!

– Глупости! – Выйдя из-за стола, герцог принялся нервно расхаживать по просторным покоям, ни разу даже не взглянув на Катрин. – Если хочешь знать, я видел девчонку. Когда Лионель Вандомский захватил ее, чтобы передать своему начальнику Жану Люксембургскому, я отправился в замок Болье, куда Лионель заточил ее. И нашел там дерзкую гордячку, которая и не подумала смирить передо мной свою гордыню, а, напротив, принялась осыпать меня упреками…

– А тебе никогда и ни в чем не случалось упрекать себя? Ты твердо уверен, что всегда поступаешь как верный вассал французской короны?

Филипп резко остановился и посмотрел на Катрин испепеляющим взглядом. На бледных щеках его проступили красные пятна – его гордости было нанесено оскорбление.

– Вассал? Что за слово! Да я в тысячу раз богаче и могущественней этого жалкого статиста Карла, который провозгласил себя королем Франции! И я не нуждаюсь в его почестях, не желаю признавать его своим сюзереном. Отныне Бургундия станет свободной и независимой… Я создам огромное королевство, быть может, даже империю. Новую империю Карла Великого… Все народы покорятся моему трону и моей короне.

Теперь рассмеялась Катрин, и в смехе ее сквозило презрение, почувствовав которое, Филипп резко прервал свою речь.

– А кто даст тебе эту корону? В каком соборе ты будешь помазан на царство? Уж не в Вестминстере ли, как и подобает верному слуге английского захватчика? Ведь в Реймсе место уже занято. Волей Божьей после коронации Карл VII – единственный законный правитель Франции. И ни ты, ни тот, кто сейчас сидит в Париже, уже не сможете ничего изменить. Он – король. Твой КОРОЛЬ.

– Я никогда не признаю королем того, кто убил моего отца!

– Оставь! Уж я-то тебя знаю. Назови Карл цену, предложи он половину своего королевства, побольше земель, чтобы удовлетворить твою гордость, и ты бы тут же заключил с ним союз. Я не столь уж наивна и внимательно следила за той двойной игрой, которую ты весьма ловко ведешь вот уже два года. Но на предательстве, Филипп, ничего не создашь… и королевство Бургундское никогда не увидит свет!

– Прекрати! – заревел он, машинально схватившись рукой за кортик, висевший на поясе. Его глаза говорили о желании убить ее, но Катрин не испугалась. Она больше ничего не боялась и глядела прямо, даже с вызовом, в глаза Филиппу, и он, дрогнув, отвел глаза. – До чего мы дошли, – глухо сказал он. – Стали врагами…

– Только от тебя зависит, чтобы мы вновь стали друзьями. Отпусти Жанну за выкуп, и я больше никогда не потревожу тебя своими просьбами. Более того… я вернусь к тебе!

Филипп не мог в полной мере оценить ее жертву. Однако эти слова «я вернусь к тебе» заставили его на секунду потерять дар речи. Затем он прошептал:

– Нет… я не отпущу ее даже за такой бесценный выкуп. Эта девчонка угрожала Бургундии, я не могу позволить ей выйти на свободу и продолжать вредить нам.

– Обещай хотя бы, что не выдашь ее англичанам.

– Не могу! По договору с Англией я обязан выдать им всех пленных, и судьбой их они распорядятся сами. И еще… ее ведь захватил не я, а Люксембуржец! Ему и решать.

– Это твой окончательный ответ?

– Да! Никакого другого не будет…

– Даже… мне?

– Даже тебе. Встань на мое место и пойми меня…

Молодая женщина медленно повернулась и направилась к выходу, скрытому за красным пологом. Она проиграла. Проиграла бесповоротно по одной-единственной причине, устранить которую было не в ее власти! Филипп боялся… очень боялся этой необычной девушки, воистину ниспосланной небом, чтобы привести в смятение Французское королевство. И этот страх заглушал в нем теперь все другие чувства. Катрин понимала, что бесполезно расспрашивать его сейчас о свидании с Девой, что он предпочел бы скорее вырвать свой язык, чем признаться, что в этом поединке он, вероятно, потерпел поражение. Гнев и отчаяние наполнили душу молодой женщины, во рту она ощутила привкус горечи, ей захотелось сплюнуть.