Джед Фрейзер покорен морем. Только морю принадлежит его сердце. А...
– А ты-то как это фото увидел? – Этот вопрос меня стал занимать сразу, едва я услышала о наличии снимка.
– Леся мне позвонила, я внизу ждал. И тогда я сделал проще – заменил твою, Фима, фотографию Славкиной. У меня тоже в телефоне кое-что имелось, а автоматы для печати снимков в любом торговом центре стоят. Так и вышло, как я просчитал.
– Никто не знал, что папа у нас, откуда киллеру было знать? – угрюмо спросила я, грызя косточку указательного пальца.
– То, что Славку застрелили здесь, никак не связано с присутствием в доме отца. Киллер видел только одно фото, Славкино, и следил только за ним. Оборудовать «слежку» – дело недолгое, а при наличии деревьев вокруг и вовсе без проблем. Влез на сосну, дождался выхода клиента – и шмаляй.
– Выходит, ты все знал… – проговорил папа после долгого молчания. – Знал…
– Что мне было делать, скажи, – с вызовом бросил Саша. – Выбирая между двумя людьми – кого я должен был выбрать? Кого бы выбрал ты?
– Ты не имел права… Не имел права решать судьбу моего сына – только я! – взревел снова отец, и я успокаивающе положила руку на его колено. – Только я мог решить, что с ним делать!
– У меня не было времени, Фима. Ни секунды.
Я решила, что пора вмешиваться. Да, Славка был моим братом, но то, что рассказал муж, безоговорочно убедило меня в том, что Сашка просто не мог поступить иначе. Я бы сделала то же самое, узнай об этом раньше. И папа сто раз не прав, обвиняя его в самоуправстве.
– Папа, ты ведь сам говорил – все можно простить, кроме предательства. Славка нас предал – всю семью, тебя!
– Замолчи! Что ты-то знаешь об этом! «Семья»! А она есть у тебя – семья-то? – вдруг взорвался отец и с какой-то ненавистью посмотрел в мою сторону. Я сжалась – о чем это он? – Твоя семья теперь – вот этот урод, посмевший решить, кому жить, а кому умереть!
Я встала с кровати и пошла к двери, но потом передумала и вернулась, подошла к отцу совсем близко и проговорила тихо, хотя мне лично казалось, что ору во всю глотку:
– Да, он – моя семья! Он – потому что готов умереть, голову подставить, но только чтобы мне было хорошо! Он не думает о себе и своей выгоде – он думает о твоей семье, о твоих интересах! И он – мой родной человек! А ты можешь остаться совсем один, если оттолкнешь еще и меня, как Семена и Славку.
Развернувшись, я вышла из комнаты и пошла вниз, в кухню, к Гале. После таких напряженных всплесков всегда ужасно хочется есть.
Девяностые
На выпускной я поехала в сопровождении Акелы. Туфли на каблуке мне, увы, запрещены врачом, и потому я выглядела совсем крошечной рядом с широкоплечим огромным мужчиной в сером костюме и белоснежной рубашке.
– Прости, галстука не будет, – хмыкнул он дома, входя ко мне в комнату, и я кивнула:
– Да мне все равно.
Когда мы оказались рядом, выяснилось, что моя макушка находится аккурат в районе его подмышки. Забавная пара, ничего не скажешь…
– И еще, Аля… Постарайся не выкать, хорошо? Все-таки мы решили, что я твой кавалер, а не дядюшка из Винницы.
Я захохотала – меньше всего Акела годился на роль еврейского дядюшки.
– Хорошо, постараюсь.
– Вот и молодец.
Водитель доставил нас к крыльцу, и там нас ждал неприятный сюрприз – нанятая директором школы милицейская охрана. Они с серьезными лицами всматривались во всех входящих, и, разумеется, вид Акелы тут же насторожил их. Положение спас сам директор, который не без помощи моего отца оборудовал недавно в школе компьютерный класс и небольшой видеозал с хорошей аппаратурой. Понятное дело, что после такого я могла явиться на выпускной с тигром на поводке – и никто не моргнул бы глазом.
Во время торжественной части мы сидели отдельно – выпускники впереди, родители и гости – сзади. Меня вызвали на сцену первой – я была золотой медалисткой даже при всех своих пропусках. Пока директор что-то бормотал о «путевке в жизнь» и «светлом будущем», я смотрела в зал и видела только Акелу, довольно улыбавшегося в последнем ряду.
Как только весь официоз закончился, я побежала через толпу к нему и протянула медаль:
– Смотри, ради чего десять лет мучений!
– Это не ради этого. Теперь институт твой, можно считать, в кармане – один экзамен сдавать проще. – Он небрежно сунул коробочку с медалью в карман пиджака. – Ну, иди веселись.
– А… ты?
– А я тут побуду, почитаю, – и он продемонстрировал мне крошечную книжечку в кожаном переплете. – «Суждения и беседы Конфуция». Не читала?