Джентльмены уже не в моде

Дымокуров нервно задергался, как будто могильные черви уже залезли за ворот его рубахи.

– Но я не заказывал вас!.. Он сам, по своей воле хотел вас убить!

– Кто тебе такое сказал?

– Да вы у Риты спросите! Она вам все скажет!

– У Риты? Что она мне скажет?.. Где она?

– В машине она, – пояснил Ревякин, кивком головы показав на стоявшие в отдалении джипы.

– Так вы что, освободили ее? – повеселел Аркадий.

– Да нет, она сама с ним ехала, в смысле, по своей воле. Золото, бриллианты, прикид от кутюр, шубка новая в пакете, сапоги за штуку евро…

– У Риты?! – растерялся Аркадий. – Он же ее похитил?..

– Ну, это мы так думали. А она просто с ним жила, – кивком головы Ревякин показал на Дымокурова.

Аркадию показалось, что почва уходит из-под его ног. Он даже пошатнулся, пытаясь восстановить равновесие. Рита… Его Рита жила с Дымокуровым?! Но ведь этого не может быть… Кто-то что-то не так понял.

– Одинцова с тобой жила? – стараясь скрыть волнение, спросил у Дымокурова Аркадий.

– Ну да…

– А дочь ее где?

– Да в лагерь мы ее отправили… Хороший лагерь, в Сочи, путевка сто тысяч стоит; там такой пансион, что я и сам бы не отказался…

– Будет тебе пансион. По самое некуда будет… А то, что с Одинцовой жил, так это ваши с ней проблемы…

Аркадий справился с собой. Он увезет Риту в дом на Новорижском шоссе, там и поговорит втайне от всех… Ну как же так? Рита жила с Дымокуровым по своей воле. И дочь, оказывается, никто не похищал. Ее просто отправили в летний лагерь. А ведь это не могло произойти без участия Риты… Как же так?..

– А то, что меня убить хотел, это уже мои проблемы. И мне их решать.

– Да вы у Риты спросите! Она вам скажет, что ее муж сам, по своей воле хотел вас убить!

– И за что он хотел меня убить, если по своей воле?

– Так чтобы место ваше занять, неужели не понятно?

– Ничего умней не придумал?

– Да вы у нее спросите!.. Может, ты никакой не Перекатов! Может, ты и есть Одинцов! – заорал вдруг Дымокуров и даже попытался подняться с земли.

Встать на ноги ему не позволил возвышавшийся над ним детина. Сильный удар по почкам заставил Дымокурова корчиться в болевых судорогах.

– Ну, и что будем делать? – обращаясь к Ревякину, спросил Аркадий со снисходительной насмешкой уверенного в своей незыблемости человека. – В принципе он говорит правду. Одинцов мог захотеть стать мною. Это выгодно с практической точки зрения… Интересно, красивая у него жена?

– Красивая, – кивнул начальник охраны. – Вам понравится…

– Забирай… Забирай ее себе! – заскулил Дымокуров.

– А она что, вещь, чтобы ее забирать? – с ненавистью спросил Аркадий.

– Она любит деньги… И красивую жизнь… Мать родную за нее продаст!..

– И мужа?

– Так мужа она уже продала!.. Еще та тварь!

Аркадий не выдержал и требовательно глянул на Ревякина:

– Кончайте с ним!

Начальник охраны глянул в свою очередь на детину, и тот с равнодушием робота нажал на спусковой крючок своего пистолета, оснащенного прибором бесшумной стрельбы. Лязгнула затворная рама, и Аркадий увидел, как лопнула простреленная голова Дымокурова. Он не хотел знать страшную правду про свою жену из уст этого ублюдка. Но все равно с ней следовало разобраться…

– Ты говорил Одинцовой, что я буду здесь? – спросил Аркадий у Ревякина.

– Нет. Зачем?

– Вот и я думаю. Подойдешь сейчас к ней и скажешь, что она тебе нравится и ты хочешь забрать ее к себе. Скажешь, что у тебя особняк на Рублевке и миллионы на счетах… Хочу посмотреть, как она любит красивую жизнь.

К джипу, в котором сидела его жена, Аркадий подходил на тяжелых от волнения ногах. Как будто кто-то сообщил ему, что Рита в этой машине занимается с кем-то любовью; и это могло быть как враньем, так и правдой. Он шел к джипу, как будто ему предстояло открыть дверь и увидеть жену в объятиях похотливого самца…

Но дверь открыл Ревякин:

– Привет, красавица!

Аркадий встал в стороне. Он не видел Риту, но слышал ее голос.

– А мы разве не виделись? – недовольно, хотя и не зло ответила она.

Более того, в ее голосе угадывались кокетливые нотки.

– Гоша приказал тебе долго жить.

– А что будет со мной?

Сейчас в голосе звучал страх, причем искренний. Но в этом, конечно же, не было ничего предосудительного.

– Не переживай, жить будешь. Долго. И со мной. Гоша наследство нам оставил. Перекатову – все свои акции, а мне – тебя…

– Но так же нельзя! – вяло возмутилась Рита.