Полуночное солнце

Эсме наверху приостановила свои дела и склонила голову набок, прислушиваясь.

Я проиграл первые такты пришедшей ко мне сегодня в автомобиле мелодии. Вживую они звучали даже ещё лучше, чем в моём воображении.

"Эдвард снова играет", — растроганно подумала Эсме, и на её лице расцвела улыбка. Она встала из-за стола и молча подошла к верхней ступени лестницы.

Я добавил гармонию, сплетя её с основной мелодией.

Эсме, удовлетворённо вздыхая, села на верхнюю ступеньку лестницы и прислонила голову к перилам.

"Новая пьеса. Как давно не было ничего нового. Чудесная музыка".

Мелодия развивалась и наливалась красками, обрастая подголосками.

"Эдвард опять сочиняет?" — подумала Розали, стиснув зубы в яростном негодовании.

 Вот она и выдала себя с головой. Я, наконец, смог увидеть всё накопившееся в ней и до поры подавляемое недовольство. Стало понятно, почему она совершенно не выносила меня в последнее время. Почему убийство Изабеллы Свон совсем не отягчило бы её совести.

Поступками и мыслями Розали всегда управляло тщеславие.

Я бросил играть и расхохотался, не в силах сдержаться. Пришлось подавить веселье, прихлопнув рот рукой.

Розали обернулась и злобно вперила в меня взор, пылающий досадой и яростью.

Эмметт и Джаспер тоже оглянулись на нас. Эсме пришла в замешательство. Она мгновенно сбежала по лестнице и остановилась, бросая взгляды то на меня, то на Розали.

— Продолжай, Эдвард, — подбодрила Эсме, разряжая обстановку.

Я снова заиграл, повернувшись спиной к Розали и всеми силами стараясь стереть с лица ухмылку. Розали поднялась с дивана и гордо удалилась из комнаты, больше рассерженная, чем смущённая. Впрочем, смущена она тоже была не на шутку.

"Если ты хоть что-нибудь кому-нибудь скажешь, порву тебя в клочья".

Я подавил очередной смешок.

— Что это с тобой, Роуз? — воззвал Эмметт ей вдогонку, но Розали не обернулась. С гордо выпрямленной спиной она прошествоавалав в гараж и нырнула под свою машину, как будто намеревалась спрятаться там.

— Да в чём дело? — обратился Эмметт ко мне.

— Не имею ни малейшего представления, — солгал я.

Эмметт досадливо рыкнул.

— Играй, Эдвард! — попросила Эсме, потому что я снова остановился.

Я послушался. Она подошла и встала позади меня, положив руки мне на плечи.

Пьеса была прелестной, но, к сожалению, незавершённой. Я пробовал и так, и эдак, но продолжение никак не приходило.

— Это очаровательно. Как называется? — спросила Эсме.

— Пока никак.

— А у неё есть история? — спросила она с улыбкой. Моя игра доставляла ей огромное наслаждение, и я чувствовал себя виноватым, что так надолго забросил занятия музыкой. Это было эгоистично с моей стороны.

— Я думаю, это... колыбельная. — И как только я это сказал, мелодия свободно потекла дальше, играя, сверкая, живя своей собственной жизнью.

— Колыбельная, — тихим эхом повторила Эсме.

У мелодии была история, и это была история о девушке, спящей на узкой кровати, её тихом дыхании, густых тёмных волосах, разметавшихся по подушке, как морские водоросли, тёплых мягких губах, шепчущих моё имя...

Элис оставила Джаспера на произвол судьбы и Эмметта и присела рядом со мной на скамью. Своим звенящим, как колокольчики под ветром, голосом она напела верхний подголосок октавой выше основной мелодии.

— Чудесно, — шепнул я. — А что, если вот так...

Я вплёл её мелодию в гармонию — мои руки летали по по всей клавиатуре, собирая все мотивы и звуки воедино, сливая их, придавая новые и новые оттенки, расцвечивая обертонами...

Она ухватила настроение и запела с ним в лад.

— Великолепно, — вымолвил я.

Эсме сжала мои плечи.

Голос Элис, поднявшийся над мелодией и уведший её к новым горизонтам, помог мне найти верное завершение всей пьесы. Мелодия успокаивалась и затихала, достигнув возвышенности и умиротворённости звучащего под сводами собора хорала. Она стала так же совершенна и прекрасна, как была совершенна и прекрасна спящая девушка — ни в одной из них нельзя было найти ни одного изъяна.

Отзвучала последняя нота, и голова моя поникла над клавишами.

Эсме провела рукой по моим волосам.

"Всё будет хорошо, Эдвард. Всё обернётся к лучшему. Ты заслуживаешь быть счастливым, сын мой. Судьба должна быть к тебе справедлива".