Полуночное солнце

— К тому же ты не ответил на один из моих первых вопросов… — напомнила она.

Я недовольно покосился на неё. Она просто мастер увёрток и обманных манёвров!

— На который?

— Как это работает — твоё чтение мыслей? — спросила она, повторяя вопрос, заданный в ресторане. — Ты можешь читать мысли кого угодно и где угодно? Как ты это делаешь? А другие твои родственники... — она замолчала, покраснев.

— Какой же это "один вопрос"? — буркнул я.

Но она лишь смотрела на меня, ожидая ответа.

А почему бы и не сказать? Она и так уже слишком о многом догадалась, а эта тема, как-никак, полегче, чем та, что дожидалась своей очереди.

— Нет, никто из них не умеет, только я... И я не могу слышать кого угодно и где угодно, нужно находиться довольно близко. Чем более знакомым является... "голос", тем дальше расстояние, на котором я могу его услышать. И всё равно, оно не должно превышать нескольких миль. — Как бы это ей понятно объяснить... Нужно придумать доступную аналогию. — Вот, как будто ты находишься в огромном зале, полном людей, и все разговаривают одновременно. Ты слышишь лишь гул, жужжание голосов на заднем плане, пока не сосредоточишься на чьём-то одном голосе — и тогда ясно различаешь, о чём этот человек думает. Большую часть времени я заглушаю этот гул — он может сильно мешать. К тому же так проще казаться... — я скривился, — нормальным, не то можно попасть впросак: ещё ответишь на чьи-нибудь мысли вместо вопросов вслух.

— Как по-твоему, почему ты не можешь слышать меня?

И вновь я ответил правду и привёл другую аналогию.

— Не знаю, — признался я. — Могу только предположить, что твой разум работает не так, как у других. Будто твои мысли текут на АМ, а я способен ловить только FM.

Было ясно, что эта аналогия ей не понравится. Заранее улыбаясь, я ожидал её реакции. И она не заставила себя ждать.

— У меня с головой неладно? — с досадой спросила она, — я ненормальная?

О, опять ирония.

— Да ведь это я слышу голоса в своей голове, а ты переживаешь, что ненормальная — это ты, — засмеялся я. В мелочах она разбирается верно, зато вещи действительно значительные воспринимает шиворот-навыворот. Все инстинкты наизнанку...

Белла беспокойно кусала губу, морщинка между бровями обозначилась резче.

— Да не тревожься ты так, — попытался я успокоить её, — это всего лишь теория… Куда важнее была теория, которую только ещё предстояло обсудить. Я страшился переходить к ней. Но момент истины был неизбежен, так что нет смысла тянуть.

— Кстати, о теориях... Я жду, — сказал я, разрываясь между жаждой узнать её гипотезы и страхом перед тем, чтo могу услышать.

Всё еще кусая губу — как бы не поранилась! — она вздохнула и с тревогой заглянула мне в глаза.

— Я думал, все увёртки остались в прошлом? — тихо спросил я.

Борясь с какой-то внутренней дилеммой, Белла опустила взгляд. И вдруг замерла, вытаращив глаза. Лицо её впервые за весь вечер исказилось от страха. Она громко ахнула:

— Ты спятил?!

Я запаниковал. Что такое? Чем я её напугал?

Она завопила: — Сбавь скорость!

— Да в чём дело? — Я никак не мог понять, что её ужасало.

— Ты гонишь сто миль в час! — продолжала кричать она. Бросив взгляд в окно, Белла съёжилась при виде скорости, с которой уносились в темноту деревья по сторонам дороги.

Она вопит от страха из-за такой мелочи, как сто миль в час?!

Я закатил глаза: — Белла, успокойся!

— Ты пытаешься нас убить? — взвизгнула она.

— Ничего с нами не случится! — заверил я.

Белла постаралась восстановить дыхание, и когда через несколько мгновений она снова заговорила, то голос её звучал немного ровнее:

— Куда ты так несёшься?

— Да я всегда так езжу.

Я заглянул ей в глаза — они были круглыми от страха. Я развеселился: нашла, чего бояться, право слово!

— Смотри на дорогу! — снова завопила она.

— Я никогда не попадал в аварию, меня даже не штрафовали ни разу! — усмехнулся я и постучал себе пальцем по лбу. У меня как-то не укладывалось в голове, что я мог теперь шутить с ней о чём-то столь необычном и запретном для посторонних, и это веселило меня ещё больше. — У меня же здесь встроенный детектор радаров!

— Очень смешно, — съязвила она, голос её звучал скорее испуганно, чем рассерженно. — Чарли полицейский, если ты помнишь. Я воспитывалась на уважении к правилам уличного движения. К тому же если ты разобьёшь свой Вольво в лепёшку о какое-нибудь дерево, то, скорее всего, просто встанешь и пойдёшь дальше.