ПАТОЛОГИИ

Что поделаешь с этим человеком, а? Плохиш даже в это утро заорал, в четыре часа утра. Невроз, накопленный в невыспавшихся головушках бойцов, размышлявших и ворочавшихся до полночи, мог вылиться в крайние формы, проще говоря, Плохиша могли забить ногами, но он, прокричавшись, говорит:

- Не ссыте, пацаны. Я с вами пойду. Всю ночь думал, веришь Семёныч?

Я разлепляю глаза, и понимаю, что Плохиш врёт про свою бессонницу, рожа его - розовая и выспавшаяся.

- Решился, - продолжает Плохиш. - Первым пойду. Шашка наголо, и на коне. Конь! - Плохиш берет подушку и бьёт ей по голове Андрюху Суханова, - Слышишь меня? Я на тебе поеду, - здесь Плохиш обрывает себя, - Серьезно, Семёныч? Вон, сердечник жратву приготовит. - Плохиш кивает на Аружева, и я вижу лежащего будто при смерти Аружева с обмотанной полотенцем головой.

Я начинаю смеяться, и те, кто поднимает хмурые головы от подушек, тоже начинают смеяться, видя Аружева. Руслан, наконец, поняв, в чем дело, снимает полотенце и засовывает его под матрас. Вот Руслан-то уж точно не спал.

«Ну как, Егор, чувствуете себя?» - интересуюсь я мысленно.

«Нормально, - несколько грубо отвечаю своему второму „я“. - Не беспокойся…»

Спрыгиваю с кровати, накидываю тапки, беру мыльно-рыльные принадлежности, помещающиеся в волглом полетиленовом пакете и бреду к умывальникам неспешным шагом спокойного, даже вроде напевающего что-то молодого человека.

Возле умывальника извлекаю из пакета зубную щетку, она сырая, мылом замазанная, держать в руках ее неприятно. Рефлекторно провожу языком по зубам и тут же моё выпестованное сном настроение сходит на нет. Я вижу зубы того парня, одного из убитых, виденных мной возле аэропорта; оскаленные, мертвые, белые зубы, частоколом торчавшие из разодранной пасти. Сжимаю свою щетку, глядя на себя в зеркало.

Я даже боюсь открыть рот, ощерить зубы, потому что на лице моём, кажется, сразу проступят костяные щеки и замороженный подбородок того парня.

Длинно плюю кислой ночной слюной в рукомойник, и слюна виснет на моих почему-то холодных губах.

Меня оттискивают от умывальника, я, не осознавая, что делаю, выдавливаю из тюбика пасту, но не могу попасть на щетку и белая субстанция с резким неживым мятным запахом сочно падает на сырой и грязный пол.

Кое-как почистив зубы, тяну себя, хватаясь за железные прутья перилл на второй этаж.

До выхода ещё полчаса. Чего делать-то все это время?

«Может, завещание написать?» - пытаюсь я рассмешить самого себя. Если бы та моя часть, что так шутит, на мгновенье отделилась от меня, я бы в рожу ей плюнул.

Заглядываю в «почивальню», и вижу, как пацаны собираются, суетятся.

«Куда собираемся?» - хочется мне крикнуть. Вместо этого я бочком прохожу к своей кровати, вытаскиваю из рюкзака сигареты, и снова спускаюсь вниз, на ходу прикуривая.

Дохожу до умывальни, затягиваюсь, глядя на конец сигареты, мягко обвисающий пеплом.

«Нет, покурить я ещё успею, - думаю я, - Покурить время будет».

Бросаю непотушенную сигарету на пол, задумываюсь, куда идти.

Из туалета слышны громкие желудочного происхождения звуки.

«Жизнь», - думаю я.

Вижу, как Плохиш с Аружевым несут наверх чан с дымящимся супом. Иду за ними, как собака, привлеченная запахом. С радостью замечаю, что я голоден.

«Вот что надо сделать, - думаю, - надо супчику покушать».

Поедаю суп, не замечая его вкус, глубоко и старательно жую большими ломтями откусываемый хлеб - мне кажется, что, двигая скулами, я не думаю, не думаю, не о чем не думаю.

Доев суп, я понимаю, что абсолютно не голоден, вообще не хотел есть, не знаю зачем ел.

Присаживаюсь на кровать Сани Скворца, скидываю тапки, вытаскиваю из-под кровати свои берцы, одеваю, старательно и крепко зашнуровывая. С самого начала командировки я сплю в одежде, поэтому одевать мне больше нечего, кроме разгрузки, но ее пока рано.

Покачиваюсь на кровати Саньки Скворца, смотрю на затылки парней, приступивших к поеданию макарон.

«Нет, макароны не хочу. Тушенку не хочу. Хочу чая. Чая нет. Хочу компот».

Иду с кружкой к Плохишу, он наливает мне компот. С бульканием падает в стакан какой-то склизкий фрукт, похожий на выдавленный глаз. Молча выливаю содержимоё стакана обратно в чан.

- Чего, стаканчик всполоснул? - совершенно спокойно спрашивает Плохиш. - Ничё- ничё, можешь ещё ручки там помыть.

- Мне без фруктов, - говорю я.

Залпом выпиваю компот, снова иду курить.