ПАТОЛОГИИ

Смотрю на руку, она грязная. Вытираю о штанину.

- Егор! - это как будто Саня, его голос. Поднимаю глаза. Да, он, его лицо, редкую щетину замечаю, почему-то до сих пор ее не видел.

- Что со мной? - спрашиваю, трогаю себя руками, тряпку на голове, почему-то расстёгнутый ворот, грудь, живот, ляжки, колени, снова лицо…

- Из «граника» влепили. Тебе, наверное, плитой по затылку… или кирпичом… попало. Я не видел. Я сначала подумал, что ты всё… Егор.

- Время… сколько? - спрашиваю.

Поняв, что руки и ноги мои целы, я вновь трогаю, касаясь любопытными и пугливыми пальцами, затылка.

- У тебя часы на руке, - говорит Саня.

Смотрю на часы и тут же забываю, что увидел. Стрелки, цифры, никакого значения, ничто не имеет никакого…

- Убили кого-то?

Саня называет имена двух пацанов.

- А где второй?

- В коридор я вынес, - говорит Саня.

Неправильные конструкции произносимого Саней, с трудом перемалываются у меня в голове.

- Ему… изуродовало его. Невозможно видеть, - говорит Саня.

Кто-то в углу продолжает стрелять одиночными. Очень редко, словно по мишеням.

- Это в голове шумит? - спрашиваю.

- Это ливень льёт… Весь овраг залило… Наводнение будет, наверное.

- Где мой автомат?

С закрытыми глазами застёгиваю разгрузку. Ещё раз вытираю ладонь о штанину. Вытаскиваю из кармана разгрузки пачку сигарет. Извлекаю сигареты одну за другой, - все поломанные. Саня кладёт мне на ноги автомат.

Опираясь на него, встаю. Бреду к бойницам. Качает и мутит. Съезжаю по стене вниз, сижу на корточках.

Прикуриваю мягкий обломок сигареты, без фильтра. Сразу чувствую сухие табачинки на языке. Сплёвываю их, затягиваюсь и снова сплёвываю.

Надо встать.

Ещё раз оглядываю комнату, стены… труп… белые, облупленные двери, они заперты. В крови, прилипшие, лежат россыпи гильз. Медленно, с усилием, снимаю автомат с предохранителя.

Кто-то стреляет в углу одиночными, чёрная шапочка на глаза, небритая скула, никак не различу, кто это. Стреляющий дёргается, я вижу, как рвётся материя на его колене, но почему на колене? Он падает на зад, тут же поднимается, хватая себя за ногу, но его толкает в плечо, в бок, его расстреливают…

Кто-то ломится в дверь, пиная по ней, никак не догадываясь, что она открывается в сторону коридора. И стреляет сквозь дверь.

Я выворачиваю автомат в сторону двери, я валюсь вместе с автоматом на пол, ничего не понимая, ни о чём не думая, просто стреляя по дверям, за которыми…

Двери дёргает, летят щепки. По ним стреляют с обеих сторон, мы и кто-то с той стороны. Совершенно глухой, я чувствую теменем, как звучит автомат над моей головой, Санькин автомат.

Одна из створок изуродованной двери открывается, и зависает на изуродованных пружинах в полуоткрытом состоянии…

«Сейчас гранату бросят! Сейчас к нам бросят гранату!»

Вывернувшись из-под Саниного автомата, ни на мгновенье не переставая стрелять, я бегу вдоль стены к дверям, у дверей хватаю себя за карман разгрузки, где должна лежать граната, но ее там нет, нет ее там, нет…

Я пинаю дверь, по наитию поворачивая налево, а не направо. Если стрелявший в дверь стоит справа, он сейчас выстрелит мне в спину. Он стоит слева, с гранатой в руке. Если он, человек с черной бородой, вскидывающий в мою сторону автомат левой рукой, уже выдернул кольцо гранаты, которую зажал в правой, она сейчас взорвётся. Я стреляю ему в живот, заполняя живое человеческое тело свинчаткой. Он падает, я вижу в комьях грязи берцы, их подошвы, и гранату покатившуюся по коридору, и еще одного бородатого человека, выпрыгивающего из соседней комнаты.

Делаю шаг назад, и то место, где я только что стоял, простреливается, изничтожается.

Щёлкает спусковой механизм, - рожок моего автомата пуст.

Я слышу шаги, он идёт к нам, стреляя. Бежит к нам. Отсоединяю рожок, он падает на пол, подпрыгивая. Тянусь к запасным рожкам, - они в заднем кармане разгрузки, тянусь и знаю, что не успею, что сейчас человек вбежит и всё прекратится.

Саня, суетным, шальным движением кидает гранату в коридор, - так поправляют поленья в печке, боясь обжечься.

Человек, бегущий к нам, на долю секунды появляется в проёме дверей, поворачивая автомат в нашу сторону, на Саню, на меня, истошно нажимающего на безжизненный, холостой, вялый спусковой крючок автомата. За спиной пытающегося убить нас, с жутким звуком, похожим на скрип открываемой двери, взрывается граната, и его бросает вперёд, он исчезает, наверное, уже мёртвый, с разорванной, разодранной спиной.