The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты

– Даша... понимаешь, какая вещь... – я стараюсь на нее не смотреть и щелкаю пальцами, подбирая слова. – То, что произошло в Питере... так вышло... так бывает. Знаешь, такая короткая вспышка. Резкое столкновение планет. Как в космосе («Если бы я хоть что-то знал про космос»). Я был уверен, ты это расценишь так же, как и я.

– Но я, Андрюша, это вообще никак не расценивала.

– Вот видишь!

– Ты меня не понял. Я не делала выводов, не расценивала. Меня просто тянуло к тебе, а тебя ко мне. Я не могу оценивать эмоции – я же не логарифмическая линейка.

– Какая, прости?

– Не важно. Наши обеды, ужины. Эти манерные поцелуи на людях. Ты хочешь сказать, что... просто так бывает? – Ее глаза в самом деле такие, какими они должны быть по сценарию.

– В общем, да...

– Зачем ты несешь эту ахинею?! – Она ломает зубочистку. – Не бывает так, чтобы людей столкнула судьба, и они упали друг другу в объятия, а потом так вот, запросто, оттолкнули друг друга. Не бывает ничего случайного, понимаешь, Андрей?!

«Только всей этой инфернальной хуйни не нужно, а? Судьба, фатальность, предопределенность. Тоже мне, Тамара Глоба! И откуда такой космический полет фантазии? Этому теперь учат глянцевые журналы?»

– Эта внезапная командировка... Твои глаза той ночью...

«Людей губят не командировки, а передозировки, зайка. Мне ли не знать?»

– И сейчас ты в одну секунду хочешь все перечеркнуть? Все наши отношения?

– Понимаешь, – я старательно протираю салфеткой стол, – мы, Даша, очень разные. Не то чтобы абсолютно несовместимые, но очень разные.

– И когда же ты успел это заметить? Я, например, считаю, что мы очень похожи. Взять хотя бы нашу среду обитания...

– Среда обитания у нас похожа, это правда – я стараюсь быть особенно мягким, – но мы в ней как маленькие кусочки большого паззла. Не совпадаем гранями. И как их ни прикладывай друг к другу, ничего не получится. И начни мы с тобой серьезные отношения – эти несовпадения нас так вскроют, что мало не покажется.

– Откуда ты знаешь? – Она вырывает у меня салфетку. – Ты даже не пробовал!

– Даша, я себя хорошо знаю. Я сам с собой пробую уже тридцать лет, – я пожимаю плечами, – не получается...

– Что за глупость! В чем проблема?! – Она почти переходит на крик. – Ты холостой мужчина, я, в общем, тоже не замужем. Почему ты так говоришь? Зачем ты создаешь проблемы там, где их нет? Почему бы тебе... почему бы нам не попробовать? Чего ты боишься?

Я много читал об этом. Много слышал от друзей. Сотни диалогов расстающихся пар. Не раз проходил это сам. Все рекомендации в таких случаях идентичны. Лучше не нагнетать. Сохранять ровную позицию. Множество ничего не значащих фраз типа: «мне сейчас трудно об этом говорить», «знаешь, я не готов», «мне нужна пауза» и все в таком духе, сказанное голосом без оттенков. Главное – не поддаваться ее истерике. Что бы она ни говорила, как бы себя ни вела. От слез до пощечин. В общем, «пусть так – вокруг шум. Не кипешуй – все ништяк», как поет «Каста». Ты должен оставаться совершенно безразличным. Тебя тут и нет – только твое изображение висит над столом. Как ролик из ютьюба, который ты озвучиваешь. С большого расстояния. Сейчас ты услышишь еще десяток «почему», кучу доводов в пользу развития этой истории. «Судьба» уже была, значит, потом последует банальность про «чувства, которыми нельзя разбрасываться». Возможно, она как раз сейчас говорит об этом, просто ты ее не слышишь. Ты отключился. Потом пойдут упреки, потом опять признания, а в конце диалога ты окажешься конченым подонком. Человеком, которому «она готова была, но...». И все стихнет. Истерика сменится штилем. Потом сухим расставанием. И вы будете учиться воспринимать друг друга поновому еще несколько месяцев. Сначала она тебя возненавидит. Расскажет всем, кому можно, какой ты на самом деле урод. Потом начнет презирать. Потом вы снова будете пить кофе в местной столовой, будто ничего и не было. Главное – дать ей выплеснуться. Не мешать ее скольжению по волнам придуманных эмоций.

И ты бы так сделал вчера. Позавчера. Год назад. Это было бы правильно. So nice. Но тут случается нечто незапрограммированное. То ли сцена получилась слишком длинной. То ли ты устал. То ли тебе плевать, и ты не хочешь больше врать, сохраняя чужие нервные клетки.

Ты закуриваешь, смотришь прямо на нее, упираешься рукой в стол и говоришь...

Очень трудно сказать девушке: «Я не люблю тебя». Абстрагироваться от этих глаз брошенного щенка, поджатых губ, дрожащего подбородка. Собраться и выдохнуть эти четыре слова. По уму, Миркин, тебе бы следовало прикусить язык и слиться, не вызывая лишней агрессии. Но что-то то щелкает у тебя в башке. Что-то такое, внутри, говорит тебе: а какого, собственно, черта?! Последняя мысль, на которой ты фиксируешься, довольно пошлая, но вместе с тем справедливая: «Она моя жена? У нас трое детей? У нас за плечами несколько лет совместной жизни? Или один случайный секс под кислотой в чужом городе?» И ты разлепляешь пересохшие губы, резко втягиваешь ноздрями воздух, и говоришь ей, глядя в глаза: