Двойник

— Пожалуй, я отвечу вам на единственный вопрос, который вас волнует, — сказал он, возвращаясь к роялю. — Нет, я не убивал ее. Я даже не виделся с ней вот уже несколько месяцев.

— Когда вы в последний раз видели госпожу Леони? — спросил Фрост.

— Кажется, в марте. Как-то днем я проезжал мимо ее дома. Она как раз вышла, чтобы забрать почту из ящика.

— Случайно не после этого она добилась судебного приказа в отношении вас?

— Я не выходил из машины, ясно? Я даже не разговаривал с ней. Она увидела меня и сразу же ушла в дом, не сказав ни слова.

— Тогда в чем была цель вашего визита? — спросила Риццоли. — Припугнуть?

— Нет.

— Тогда в чем?

— Я просто хотел увидеть ее, вот и все. Я тосковал по ней. Я до сих пор… — Он сделал паузу и откашлялся. — Я до сих пор тоскую по ней.

«Сейчас он скажет, что любил ее».

— Я любил ее, — сказал он. — Зачем бы я стал вредить ей?

Как будто они никогда не слышали подобных высказываний от мужчин!

— Да и как бы я мог это сделать? Я даже не знал, где она. С тех пор как она в последний раз переехала, я не мог отыскать ее.

— Но пытались?

— Да, пытался.

— Вы знали, что она живет в Мэне? — осведомился Фрост.

Пауза. Доктор поднял голову, нахмурился.

— Где в Мэне?

— В маленьком городке под названием Фокс-Харбор.

— Нет, я этого не знал. Я думал, она скрывается где-то в Бостоне.

— Доктор Касселл, — вмешалась Риццоли, — где вы были в прошлый четверг вечером?

— Я был здесь, дома.

— Весь вечер?

— С пяти часов. Я собирался в поездку.

— Кто-нибудь может подтвердить, что вы были здесь?

— Нет. В тот вечер я отпустил Пола. Я признаю, что у меня нет алиби. Я был здесь совершенно один, за роялем. — Он пробежал руками по клавишам, и они откликнулись диссонансом. — Я улетел утром следующего дня. Рейсом «Нортуэст Эйрлайнз», если захотите проверить.

— Обязательно проверим.

— Билеты были зарезервированы шесть недель назад. У меня даже были распланированы все встречи.

— Это нам уже сказал ваш помощник.

— В самом деле? Ну, так это правда.

— У вас есть оружие? — поинтересовалась Риццоли.

Касселл замер, устремив на нее взгляд своих темных глаз.

— Вы действительно думаете, что это сделал я?

— Вы не могли бы ответить на мой вопрос?

— Нет. У меня нет оружия. Ни пистолета, ни ружья, ни пугача. И я не убивал ее. Я не сделал и половины того, в чем она меня обвиняла.

— Вы хотите сказать, что она солгала полиции?

— Я хочу сказать, что она преувеличила.

— Мы видели ее фотографию, сделанную в травмопункте в тот вечер, когда вы подбили ей глаз. Это она тоже преувеличила?

Он опустил глаза, словно был не в силах выдержать укоряющий взгляд Риццоли.

— Нет, — тихо произнес он. — Я не отрицаю, что ударил ее. И сожалею об этом. Но не отрицаю.

— А как насчет того, что вы постоянно курсировали возле ее дома? Нанимали частного детектива, чтобы тот следил за ней? Являлись к ней, требуя разговора?

— Она не отвечала на мои звонки. Что мне оставалось делать?

— Может быть, понять намек?

— Я не из тех, кто плывет по течению, детектив. Я никогда не сидел, сложа руки. Вот почему у меня такой дом, и этот вид из окна. Если мне чего-то очень хочется, я тружусь в поте лица, чтобы получить это. И никогда не отдаю завоеванного. Я не мог вот так просто позволить ей уйти из моей жизни.

— И чем же была для вас Анна? Еще одним приобретением?

— Не приобретением. — Доктор встретился с ней взглядом, в котором ощущалась боль потери. — Анна Леони была любовью всей моей жизни.

Риццоли опешила от его ответа. Эти простые слова, произнесенные таким тихим голосом, могли быть только правдой.

— Я так понимаю, вы были вместе три года? — уточнила она.

Касселл кивнул.

— Она была микробиологом, работала в моем исследовательском отделе. Так мы и познакомились. Однажды она выступала на совете директоров с докладом о результатах испытаний антибиотиков. Я лишь взглянул на нее и сразу понял: это она. Вы знаете, каково это — любить кого-то больше жизни, а потом наблюдать, как любимый человек уходит от тебя?

— Почему она ушла?

— Я не знаю.

— Должно быть, у вас есть предположения.

— Нет. Посмотрите сами, что у нее было! Этот дом, все, что она только хотела. Мне кажется, что и я не урод. Любая женщина была бы счастлива на ее месте.