Двойник

— Ну конечно. Почему бы не переночевать с моим отцом?

— Кэти, это правда…

— В этой семье никто никогда не говорит правду.

Внизу снова зазвонил телефон. И Рик снова взял трубку.

— Кармен, Кармен, успокойся! Кэти у меня. Да, с ней все в порядке. Какой-то мальчик привез ее сюда, чтобы она забрала рюкзак…

Девочка на прощание метнула ядовитый взгляд на Мауру и спустилась вниз по лестнице.

— Твоя мама звонит, — сказал Рик.

— Ты собираешься рассказать ей о своей новой пассии? Как ты можешь так поступать с ней, папа?

— Давай поговорим спокойно. Ты должна смириться с тем, что мы с мамой больше не муж и жена. Все изменилось между нами.

Маура вернулась в спальню и захлопнула дверь. Пока она одевалась, внизу продолжалась перебранка между отцом и дочерью. Голос Рика звучал уверенно и твердо, девочка срывалась на крик. Маура собралась в считанные минуты. Спустившись вниз, она застала их в гостиной. Кэти забилась в угол дивана, словно разъяренный дикобраз.

— Рик, я, пожалуй, поеду, — сказала Маура.

Он вскочил на ноги.

— Но это невозможно.

— Нет, все нормально. Вам нужно побыть с семьей.

— Но для вас небезопасно возвращаться домой.

— Я не поеду домой. Переночую в отеле. Не волнуйтесь, со мной все будет в порядке.

— Маура, подождите…

— Она хочет уехать, не видишь? — огрызнулась Кэти. — Ну и не мешай ей.

— Я вам позвоню из отеля, — пообещала Маура.

Пока она выезжала из гаража, Рик стоял во дворе и наблюдал за ней. Их взгляды встретились на мгновение, и он даже шагнул ей навстречу, словно в попытке удержать, вернуть в свое безопасное убежище.

Улицу осветила еще одна пара автомобильных фар. Кармен затормозила у тротуара и вышла из машины — светлые волосы в беспорядке, из-под халата выглядывает ночная сорочка. Еще одна родительница, выдернутая из постели нерадивым подростком. Кармен стрельнула глазами в сторону Мауры, потом сказала несколько слов Балларду и прошла в дом. Через окно гостиной Маура увидела, как мать и дочь обнялись.

Баллард задержался во дворе. Бросил взгляд в сторону дома, потом снова воззрился на Мауру, словно разрываясь меж двух огней.

Она приняла решение за него. Вырулила на улицу и надавила на газ. В зеркало заднего вида она успела увидеть, как Рик заходит в дом. Возвращается к своей семье. «Даже развод, — подумала она, — не может окончательно разорвать узы брака». Они остаются даже после того, как подписаны все бумаги, исполнены все формальности. Но самая прочная связь остается в крови и плоти ребенка.

Она глубоко вздохнула. И вдруг почувствовала себя очищенной от искушения. Свободной.

Как и обещала Балларду, домой она не поехала. А вместо этого двинулась на запад, в направлении автострады номер 95, которая широким полукругом огибала окраины Бостона. Она остановилась в первом попавшемся мотеле. В номере пахло сигаретами и мылом. Крышка унитаза была опоясана стерильной лентой, в ванной стояли пластиковые стаканчики. Сквозь тонкие стены слышался шум транспорта. Она не помнила, когда в последний раз останавливалась в таком дешевом захудалом мотеле. Позвонила Рику — короткий разговор на полминуты, только чтобы сообщить, где она находится. После чего она отключила мобильник и легла в постель на обтрепанное белье.

В ту ночь она впервые за неделю спала абсолютно спокойно.

19

«Меня никто не любит, меня все ненавидят. Наемся-ка червей, червей, червей, червей!»

Прекрати!

Мэтти закрыла глаза, стиснула зубы, но дурацкая детская песенка все не отставала. Назойливая мелодия все крутилась в голове, вызывая в памяти слова о червях.

«Правда, не я буду есть червей, а они меня».

Эй, подумай же о чем-то другом! О приятном, красивом. Цветы, платья. Белые платья из шифона, расшитые бисером. День свадьбы. Да, думай об этом.

Она вспомнила себя в комнате для невест методистской церкви Святого Иоанна. Разглядывая себя в зеркале, она думала: «Сегодня лучший день в моей жизни. Я выхожу замуж за человека, которого люблю». Вспомнила, как мама зашла в комнату, чтобы помочь прикрепить фату. Она склонилась над ней и, вздохнув с облегчением, произнесла:

— Я и не надеялась дожить до этого дня.

Дня, когда наконец ее дочь возьмут в жены.

И вот сейчас, спустя семь месяцев, Мэтти вспомнились слова матери, которые показались ей не слишком-то добрыми. Но в тот день ничто не могло омрачить ее радости. Ни утренняя тошнота, ни убийственно высокие шпильки. Ее не смутило даже то, что Дуэйн выпил много шампанского и уснул в отеле еще до того, как она вышла из ванной. Все казалось пустяком по сравнению с тем, что она стала госпожой Первис и вот-вот начнется ее новая, настоящая жизнь.