Версаль под хохлому

– Весьма интересен рассказ о таблетках, – вмешалась я. – Маленькие голубенькие – аскорбинка, здоровенные желтые – валерьяна... Не знаю насчет витаминов и уколов для аппетита, но с этими двумя чистый обман. Лекарства Леня начал принимать, когда Аня была маленькой, то есть в конце восьмидесятых – начале девяностых. В стране тогда импортных медикаментов было не найти, тотальный дефицит всего, пустые полки. Марина ухитрилась достать нужные пилюли. На что угодно готова спорить, они были советского производства, на импортные у нее просто не хватило бы денег. Тогда аскорбинка, если только была не с глюкозой в виде огромных белых таблеток, выпускалась в шариках противного желтого цвета, голубыми они никогда не были. Таблетки валерьяны не длинные и не трудноглотаемые. Марина поступила грамотно. Она не испугала мужа предложением пойти к психиатру, отвела его якобы к терапевту за «витаминчиками». И Леня поверил жене. Судя по тому, что Игнат покинул Маркелова, лечение оказалось удачным, галлюцинации Леонида удавалось держать под замком.

– Никаких упоминаний о том, что Леонид Петрович состоял на учете в психдиспансере, нет, – перебил меня Костя.

– Ничего удивительного, – согласилась я. – Люди поколения Маркелова хорошо знают: зарегистрируешься у психиатра, прощайся с карьерой, поездками за границу, вождением машины. Даже сейчас, когда у нас вроде нет принудительного психиатрического лечения и вокруг свобода с демократией, очень многие шизофреники предпочитают не афишировать свои проблемы, посещают частные клиники или находят платного лекаря.

– Еще меня очень смутили слова Маркелова о том, что Вероника и Виктор, съев плохо прожаренное мясо пекари, заразились клеточной анемией, как выразился композитор, – заметила Лизавета. – Думаю, речь идет о серповидноклеточной анемии. Она...

Егор остановил ее.

– Погоди! Обязательно все нам расскажешь, но сначала давайте дослушаем интервью Ильи Горбунова до конца.

Глава 24

Игнат появился вновь после смерти Марины, но не сразу, а лишь после знакомства Леонида с Вероникой. Суханова начала оказывать настройщику знаки внимания, а тот не имел никаких планов в отношении нее, не понимал, что нравится Нике как мужчина. Просто удивлялся, почему у бизнесвумен постоянные проблемы с роялем: только Леонид приведет инструмент в порядок, как тот опять требует наладки.

Через два месяца после начала визитов к Сухановой Аня сказала отцу:

– Папа, мне кажется, Вероника к тебе очень расположена. Пригласи ее в театр, она обожает оперу. В фирме все знают о мечте хозяйки быть певицей, да ей бог таланта не отсыпал.

– Вот глупость! – засмеялся Леонид. – Доченька, ты ошибаешься.

– У Ники регулярно рояль расстраивается? – серьезно спросила Аня. – Шефиня до знакомства с тобой приезжала в офис раньше всех, к восьми утра. А теперь в полдень приходит и убегает в пять, чтобы самой тебя в дом впустить.

– У Сухановой уникальный инструмент, – пояснил Маркелов, – старинный, но с непростым характером. Рояли, как люди, могут капризничать.

– Папа, и когда Ника обзавелась капризником? – улыбнулась Аня. – Не ты ли консультировал ее при покупке антикварного чуда?

Леонид недоуменно взглянул на дочь.

– Я. Первый раз, когда пришел к твоей начальнице, мне показали электропианино в форме лошади. Ужас!

– И ты сразу высказал свое мнение? – предположила Анна.

– Вероника пожаловалась на тембр, – пояснил отец, – и я ответил: «Настоящим звуком обладает лишь старинный инструмент, только в нем живет душа. А новодел пуст. Так бывает с иконами – есть намоленная, а есть просто красивый рисунок на доске». Естественно, когда Ника попросила слетать с ней в Германию, посмотреть на антикварный рояль, я не отказал. В конце концов, это моя работа. Вероника оплатила билеты, гостиницу, мое пребывание за границей и консультацию. Я был рад поездке: увидел прекрасный инструмент, удалось побывать в музеях...

– Папа, она в тебя влюбилась, – остановила его Анна. – Присмотрись к ней, хватит тебе бобылем куковать.

– Перестань! – рассердился Леонид. – В твоем возрасте все думают о любви, а в моем это смешно. И чем мог привлечь Нику скромный музыкант, служитель нот?

Скорей всего Леонид забыл бы глупую беседу с дочерью, которой по юности лет везде мерещились страсть, принцы и подвенечные платья, но спустя неделю после беседы с Аней ночью в спальне Маркелова возник Игнат.