Второе правило волшебника, или Камень Слёз

Дю Шайю была словно в трансе, когда Ричард молча волок ее за руку. Крепко сжимая в руке Меч Истины, он шел, погруженный в свои мысли. Магическая ярость переполняла его, и, откликнувшись на магию, со всех сторон слетались грозные черные тучи. Заклятия окружили Ричарда и Дю Шайю, как свора злобных голодных псов, напавшая на ощетинившегося дикобраза, которая выжидает лишь удобного момента, чтобы броситься и растерзать.

Повсюду сверкали молнии, огненные шары, один за другим, вырывались из тьмы, кружились и исчезали в ауре, мерцавшей вокруг Дю Шайю. Казалось, она поглощает магию, как сестра Верна. Ричард с Дю Шайю образовывали единое целое и, по словам Уоррена, вычитавшего это в старых книгах, должны были обладать достаточной мощью, чтобы сдержать натиск чар и снять заклятие с долины.

Сквозь марево и волны жара Ричард разглядел первую башню. Он подтолкнул Дю Шайю вперед, к блестящей черной стене, уходящей наверху во тьму. Взметая пыль и грязь, они помчались к арочному проему. Чары обрушились на них, но Дю Шайю вобрала в себя их натиск.

Ричард действовал инстинктивно, не понимая, что руководит им, но не пытаясь сопротивляться. Если он хочет победить, хочет спасти Кэлен, он должен позволить своему дару управлять им. Остается только надеяться, что если он и в самом деле обладает этим даром, то заложенная в нем сила будет действовать сама, как и сказал Натан. И сделает все, что требуется.

Дю Шайю стояла посреди башни на черном сверкающем песке. Казалось, она не видит ничего вокруг. Сейчас она полностью погрузилась в свои заклинания, вбирая силу, которая переходила к ней от тех, кто построил башни и отнял земли у ее народа. Пока что Дю Шайю исправно выполняла то, что от нее требовалось, – ограждала Ричарда от чар. Пришла пора и Ричарду приступать к делу.

Крепко сжав руку женщины, он импульсивно поднял меч высоко над головой острием вверх. Он полностью отдался ярости магии, позволив ей завладеть им. Внутри себя, в маленьком оазисе спокойствия, он почувствовал нарастающий жар и позволил гневу заполнить пустоту.

С острия меча сорвалась молния, взметнулась вверх, перескакивая с одной стены на другую и заливая все потоками света. Раздался оглушительный рев.

Камни запылали, башня засветилась. От жара черные стены начали белеть.

Ричарду показалось, что сквозь него проскочила молния. Пронизав его своей мощью, молния поднялась вверх и вырвалась через меч наружу. Только ярость позволила ему вынести бешеный натиск рвущейся из глубин его существа силы.

Мерцающие паутины молний сыпались со стен на черный песок, пока не закрыли все вокруг. Черный песок стал белым, как и стены, и все вокруг вертелось в пляске огня и света.

И вдруг все кончилось. Молнии исчезли, огонь погас, грохот стих, и звенящая тишина наполнила башню. Гладкие, блестящие камни сверкали ослепительным белым сиянием.

Дю Шайю по-прежнему не замечала, что творится вокруг. Ричард подхватил ее и поволок дальше, чтобы довести до конца то, что им было предназначено исполнить от рождения.

В белой башне, подняв меч, Ричард снова приготовился к вспышке жара и света, но ничего подобного не произошло. Вместо этого вырвалась противоположная сила.

Сотрясая воздух так, что казалось, плоть отделяется от костей, из меча вылетела черная молния. Сгусток пустоты в море света. Как и в прошлый раз, Ричард почувствовал, как сила рвется из глубин его существа, будто сама его душа выталкивает ее вперед. Извивающийся сгусток черной пустоты промчался по стенам и с грохочущим ревом проделал дыру в темноте наверху.

Черные молнии метались над головой, а по белым стенам ползли тени. Казалось, будто стены тают в глубинах вечной ночи. Тьма достигла земли и опустилась на нее, растворяясь в белом песке, который начал чернеть.

Ричард не пытался ускользнуть от надвигающегося мрака. Когда обрушилась тьма, ему показалось, что его швырнули в ледяную купель. Дю Шайю, не открывая глаз, задрожала от внезапного холода. Ричард заметил это, но сквозь магический гнев меча это отдаленное ощущение лишь подлило масла в огонь его ярости.

Казалось, весь мир исчез в чернильном мраке. О свете не осталось даже воспоминаний.

Ричард почувствовал, как неверная, зыбкая связь с черной молнией, с этой пустотой в мире живых, оборвалась. Царившая вокруг какофония сменилась полной тишиной.

Он услышал собственное тяжелое дыхание и услышал, как дышит Дю Шайю. Из ледяной пустоты возникли свет, жизнь и тепло.