Сокровище Китеж-града

– Как это – староверы? – не понял Всеслав.

– Ну… старообрядцы они, раскольники. Аль не приходилось слыхать? Страдальцы и мученики за святую веру.

Сыщик решил, что это следует осмыслить.

– Можно, я кроссовки сниму и у печки поставлю? – спросил он. – А то мне скоро обратно ехать, а они мокрые насквозь.

– Ставьте! – великодушно разрешила Нюрка. – Сейчас самовар поспеет. Вы яишню с салом будете?

– Буду.

Смирнов почувствовал, как он проголодался, когда от огромной закопченной сковородки пошел запах жареного сала. Он нарочно захватил с собой бутылку хорошей водки и теперь надеялся уговорить Нюрку выпить с ним за компанию. Авось пьяная она станет разговорчивее. Да и ему сподручнее будет расспросы вести.

– Скучно мне, – сказал он, зевая. – Давайте, Нюра, перейдем на «ты»?

– Давайте… Только я не смогу. Стесняюсь.

Ее и без того румяные щеки покраснели.

– Ну, как получится. – Он вытащил из спортивной сумки водку и поставил на стол. – Неси стаканы. Надо согреться с дождя!

Она проворно сняла ухватом с печи сковороду, водрузила на стол; нарезала хлеб, принесла миску соленых огурцов и два граненых стакана.

– Пока ты на стол собираешь, дай мне фотки поглядеть, – как бы между прочим попросил сыщик.

– Какие фотки?

Нюрка вытерла руки краем передника и села напротив гостя.

– Люблю старые фотографии, – пояснил он. – Особенно деревенские. Я изучаю фольклор, быт и обычаи приволжских деревень. Для того и приехал. Раз ты говоришь, что Гольцовы – раскольники, мне о них все разузнать надо. Это же историческое явление: старообрядцы на Волге!

Нюрка уставилась на него во все глаза.

– Нет у них никаких фоток, – с сожалением сказала она. – Они сроду не фотографировались. Это у них считалось страшным грехом – божьих тварей на бумагу переносить. Они даже новых икон не признавали, не то что фоток. Видите, какие у них образа? – Нюрка повернулась и показала на черные иконы. – Сплошь покрытые сажей и копотью, аж святых не различишь!

– Жаль… – вздохнул Всеслав.

Он хотел спросить – а как же документы? Паспорта у них были или нет? Но вовремя прикусил язык. Такая дотошность могла насторожить Нюрку, а они еще не успели выпить как следует.

– Ой! – спохватилась она. – Что же я расселась, как гусыня? Тарелки-то забыла!

Она вскочила, метнулась в угол горницы, отодвинула ситцевую занавеску и достала с полки тарелки, вилки, сахарницу и большие кружки для чая. Смирнов налил водку в стаканы.

– Ну, со свиданьицем, Нюра! Только чур – пьем до дна.

ГЛАВА 28

– Мам, я пойду?

Бледный, испуганный Максим заглянул в кухню. Он собирался идти ночевать к товарищу, который жил этажом выше. Оставаться в опустевшей квартире было невыносимо. Не то чтобы он души не чаял в отце – отношения у них складывались довольно прохладные, – а просто слишком тягостным, непонятным и страшным оказалось для его юности присутствие смерти.

Тело Ивана Даниловича увезли в морг, но это не меняло дела. В квартире поселилась смерть – она была повсюду: ощущалась в воздухе, в закрытых черным газом зеркалах, в остановленных часах, в запахе расставленных в вазах цветов, в желтых церковных свечах, в том, что мать не зажигала света и не включала телевизор, а сидела на кухне, глядя прямо перед собой сухими глазами.

– Иди, – устало сказала Варвара Несторовна.

Она не шелохнулась, когда хлопнула входная дверь. Смерть Неделина открыла для нее всю полноту и глубину ее одиночества. Ни одна из соседок не пришла к ней посидеть, поплакать, разделить свалившееся несчастье. Ни одна подруга не позвонила, не предложила приехать, переночевать… Варвара Несторовна никого не винила, ни на кого не обижалась: с соседями она сама не водилась, подруг у нее не было. Приятельниц, знакомых и сотрудников она привыкла держать на расстоянии.

Узнав о гибели Неделина, приезжал коммерческий директор его фирмы, говорил ненужные, заученные фразы, обещал помощь.

– Вы не волнуйтесь, Варвара Несторовна, – отводя глаза, бормотал он. – Мы все сами сделаем. Я уже отдал распоряжения, обо всем договорился. И кафе заказал.

Она молча стояла, смотрела, как он то вынимает, то засовывает руки в карманы. Черное платье из французского гипюра удивительно шло к ее побледневшему лицу, синим глазам. Коммерческий директор потому и отводил взор, что в нем сквозило неподобающее случаю восхищение.

Чуть погодя позвонил из салона администратор Скоков, неуклюже выражал соболезнования, предлагал свои услуги. Варвара Несторовна отказалась.