Мешок с костями

— Все путем? — спросил я. — Я могу пройти?

На вершине столба «Испытай себя» громко и отчетливо звякнул колокол. Один раз — да, два — нет. Я продолжил подъем.

Теперь я видел колесо Ферриса, вращающееся на фоне яркого неба, то самое колесо, что запечатлела фотография, приведенная в книге Остина «Дни Темного Следа». Каркас — металлический, ярко раскрашенные гондолы — деревянные. К колесу вела широкая дорога, чем-то напоминающая центральный проход в церкви, усыпанная опилками. Опилки набросали специально: практически все мужчины жевали табак.

Несколько секунд я постоял на верхней ступеньке, оставаясь с озерной стороны арки. Все-таки я боялся того, что может произойти, пройди я под ней. Боялся умереть или исчезнуть, но еще больше боялся не найти пути назад, и до конца вечности остаться гостем Фрайбургской ярмарки, проводившейся на рубеже веков. Аналогичный случай описан в одном из рассказов Брэдбери.

Но Сара Тидуэлл перетянула меня в другой мир. Я не мог не увидеть ее собственными глазами. Не мог не послушать, как она поет. Не мог, и все тут.

Проходя под аркой, я почувствовал, как по телу пробежала дрожь, до меня донесся многоголосый вздох. Вздох облегчения? Разочарования? Не могу сказать. Я сразу понял, что по другую сторону арки все разительно переменилось. Лицезреть какое-то событие через окно и присутствовать на нем — далеко не одно и то же. Из наблюдателя я превратился в участника.

Цвета разом прибавили в яркости. Запахи, только что нежные, едва уловимые, вызывающие ностальгию, едва я миновал барьер, стали резкими, будоражащими, поэзия уступила место прозе. Где-то неподалеку жарили мясо и сосиски, варили шоколад. Мимо прошли два мальчика с одним на двоих коконом сахарной ваты. В руке каждый сжимал вязаный кошелек с несколькими монетками, выделенными родителями по случаю праздника.

— Эй, мальчики! — позвал их мужчина в синей рубашке, при улыбке сверкавший золотым зубом. — Не хотите попрыгать через молочные бутылки и выиграть приз? Сегодня у меня еще никто не проигрывал!

«Ред-топы» веселили публику «Рыбацким блюзом». Я-то думал, что подросток в городском парке Касл-Рока играет вполне прилично, но теперь стало ясно, насколько копия не похожа на оригинал. Где уж засушенной бабочке сравняться с живой? Сара Тидуэлл пела, а я точно знал, что каждый из стоящих перед сценой фермеров, с мозолистыми руками, в соломенных шляпах, жующих табак, представлял себе, что поет она исключительно для него и именно с ним проделывает все то, что скрывалось за текстом.

Я направился к оркестру, слыша мычание коров и блеяние овец в выставочных загонах ярмарки. Миновал тир и площадку, где бросали кольца. Прошел мимо шатра, перед которым две девушки медленно извивалась в танце, а мужчина с тюрбаном на голове играл на флейте. Все это я видел и на афише, нарисованной на брезенте, но всего за десять центов мог взглянуть я на живую Ангелину. Я прошел мимо входа в «Галерею уродов», лотка с жареной кукурузой, Дома Призраков с разрисованными брезентовыми стенами и крышей. Призраки вылезали из разбитых окон, выползали из печных труб.

Все здесь — смерть, подумал я… но из Дома доносился веселый детский смех и радостные вопли. Я прошел мимо столба «Испытай себя». Путь к колоколу на вершине указывали надписи: МАЛЫШУ НУЖНА СОСКА, МАМЕНЬКИН СЫНОК, ПОПРОБУЙ ЕЩЕ. БОЛЬШОЙ МАЛЬЧИК, НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА, а уже под самым колоколом, красными буквами — ГЕРКУЛЕС! Небольшая толпа собралась вокруг молодого рыжеволосого мужчины. Он снимал рубашку, обнажая мускулистый торс. Усач с торчащей во рту сигарой, протягивал ему молот. Я прошел мимо лотка с вышивкой, мимо павильона, в котором люди сидели на скамьях и играли в бинго, мимо бейсбольной площадки. Я их видел и в то же время не видел. Я был в трансе. «Тебе придется перезвонить, — иной раз говорила Джо Гарольду. — В настоящее время Майкл в Стране Больших Фантазий». Не смотрел я вокруг и по другой причине: интересовали меня только люди, стоявшие на сцене перед колесом Ферриса. Восемь или десять негров. И женщина с гитарой — солистка. Сара Тидуэлл. Живая. В расцвете сил. Она откидывала голову и смеялась в октябрьское небо.

Из транса меня вывел раздавшийся за спиной крик:

— Подожди. Майк! Подожди!

Я обернулся и увидел бегущую ко мне Киру. В белом платьице в красную полоску и соломенной шляпе с синей лентой. В одной руке она сжимала Стрикленда, и уже почти добежав до меня, она повалилась вперед, зная, что я успею подхватить ее на руки. Я и подхватил, а когда шляпа свалилась с ее головы, поймал и водрузил на место.