Мешок с костями

Подошел Джордж, ведя перед собой мужчину в синей шапочке-маске. Джордж уже здорово хромал. Сильно воняло горелой резиной.

— Она мертва? — спросил Джордж. — Мэтти?

— Да.

— Джон?

— Не знаю, — ответил я, и тут же Джон дернулся, застонал. Он был жив, но потерял много крови.

— Майк, слушай, — начал Джордж, но, прежде чем он продолжил, из горящего в кювете автомобиля донесся жуткий крик. Орал водитель, сгоравший заживо. Стрелок начал поворачиваться на крик, и Джордж поднял револьвер.

— Замри, а не то застрелю.

— Вы не можете обречь его на такую смерть? — Из-под маски голос стрелка звучал глухо. — Собаку, и ту спасают от такой смерти.

— Он уже мертв, — ответил Джордж. — А к автомобилю ближе чем на десять футов можно подойти только в асбестовом костюме. — Джорджа качнуло, а лицо его цветом не отличалось от капельки крема, которую я стер с носа Ки-Стрелок всем своим видом показал, что сейчас бросится на него, и Джордж поднял револьвер еще выше.

— Если тебе чего-то хочется, действуй. Только учти, я не промахнусь. Это я тебе гарантирую. А теперь снимай маску.

— Нет.

— Ты мне надоел. Не забудь передать привет Господу, — и Джордж оттянул ударник револьвера.

— Господи! — вырвалось у стрелка, и он стянул маску.

Откровенно говоря, я не удивился, увидев Джорджа Футмена. Из пылающего автомобиля донесся очередной вопль, последний. Клубы черного дыма все поднимались к небу. Вновь загрохотал гром.

— Майк, пойди в трейлер и найди, чем его связать, — попросил меня Джордж Кеннеди. — Еще минуту, может, две, я смогу удержать его на прицеле, но не больше, потому что истекаю кровью. Ищи скотч. Им можно повязать и Гудини.

Футмен переводил взгляд с меня на Джорджа, потом посмотрел на Шестьдесят восьмое шоссе., как это ни странно, совершенно пустынное в этот далеко не поздний час. А может, ничего странного в этом и не было: синоптики совершенно правильно предсказали время прохождения грозового фронта. Туристы и обитатели летних коттеджей укрылись от дождя. А местные…

Местные… в определенном смысле слушали. Не могу подобрать более точного определения. Пастор говорил о Ройсе Меррилле, о его долгой жизни и плодотворной деятельности, о том, как он служил родине во время мира и войны, но старожилы его не слушали. Они слушали нас, точно так же, как раньше толпились вокруг динамика в «Лейквью дженерел» и слушали прямой репортаж с поединка тяжеловесов.

Билл Дин так крепко сжимал запястье Яветт, что костяшки его пальцев побелели. Он причинял ей боль… но она не жаловалась. Она хотела, чтобы он держался за нее. Почему?

— Майк! — Голос Джорджа заметно ослабел. — Пожалуйста, помоги мне. Этот парень опасен.

— Отпустите меня, — повернулся к нему Футмен. — Вам же будет лучше.

— Как бы не так, сукин ты сын. Я встал, направился к трейлеру, поднялся по бетонным ступенькам мимо горшка с помидором, под которым лежал ключ. Молния разорвала небо, оглушительно громыхнул гром.

Ромми сидел на стуле за кухонным столом. С еще более бледным, чем у Джорджа лицом.

— Девочка в порядке. — Слова давались ему с трудом. — Но она вроде бы просыпается… Я больше ходить не могу. Лодыжка ни к черту.

Я шагнул к телефонному аппарату.

— Без толку. — голос у него заметно подсел. — Уже пробовал. Полная тишина. Наверное, линия повреждена. Господи, как же больно!

Я выдвинул ящики на кухне, начал рыться в поисках скотча, бельевой веревки. Если Кеннеди потеряет сознание, пока я здесь, думал я, Футмен отберет у него револьвер, застрелит его, застрелит Джона, лежащего без сознания на дымящейся траве. Покончив с ними, он придет сюда и застрелит меня и Ромми. А потом настанет черед Киры.

— Нет! — сказал я себе. — Он оставит ее в живых.

Возможно, это был бы наихудший вариант. Попадались мне только ножи, ложки, вилки, пакеты для сандвичей, мешки для мусора, аккуратно схваченные резинкой продовольственные талоны, держалки для кастрюлей и сковородок.

— Майк, где Мэтти?

Я повернулся с виноватым видом, будто меня застали за разглядыванием порнографических картинок. Заспанная Кира, с растрепанными волосами, разрумянившаяся от сна, стояла в коридорчике. Закрутка для волос охватывала левое запястье, как браслет. В ее широко раскрытых глазах застыл ужас. Ее разбудили не выстрелы, даже не крик матери. Разбудили ее мои мысли.

В тот же миг я осознал, что мне следовало как-то экранировать их, но с этим я опоздал. Совсем недавно она выудила из моей головы все, что касалось Дивоура, и сказала, что не надо думать о грустном. А теперь, прежде чем я успел возвести защитный барьер, из моих мыслей она узнала о случившемся с ее матерью.