Вечная жизнь

— Что с ней такое? — раздался из темноты голос Нелл.

— Ш-шшш, — шикнул кто-то, а Нелл негромко прошипела:

— По-моему, она притворяется.

— Ты знаешь, где ты? — спросил Солис.

Я кивнула и попыталась сесть.

— Нет-нет, лежи, — всполошилась Ривер. — Постарайся всем телом прижаться к земле.

Я покачала головой.

— Меня тошнит.

Опираясь на колени и ладони, я отползла к кустам, освещенным светом догорающего костра. Там я опустошила желудок и даже слегка удивилась тому, что извергаю из себя не водянистую кашу и не поздний турнепс, которыми питалась в своем воспоминании.

Ривер подошла ко мне, ласково обхватила за плечи, отвела волосы со лба и что-то зашептала. Приговаривая, она прохладными пальцами чертила какие-то знаки у меня на лбу, на спине, на руке, и постепенно меня перестало выворачивать наизнанку.

Я застыла, уперев руки в колени — дрожащая, задыхающаяся, с ног до головы покрытая липким потом, и полностью опустошенная.

— Пойдем, давай-ка вернемся домой, — проговорила Ривер, помогая мне подняться. — Я принесу тебе чай, и ты расскажешь мне обо всем, что случилось.

Я слабо кивнула, с радостью заметив, что все остальные, кроме нескольких преподавателей, уже ушли. Анна затушила костер, тщательно затоптав все угольки, и мы снова зашуршали по листве к теплому, ярко-освещенному, гостеприимному дому, казавшемуся мне сейчас оплотом силы и здравого смысла.

По пути я снова кивнула, хотя уже знала, что никогда не расскажу ни Ривер, ни кому-то еще о том, что увидела. Потому что это было не видение, а воспоминание. Лицо моего сына — моего малыша. Его отец не был бессмертным, поэтому мой маленький мальчик, ради которого я была готова на все в ту страшную ночь, умер три года спустя, от инфлюэнцы. Каждый раз, когда я вспоминала его круглую мордашку, это было как удар ножа — снопа и снова, без конца.

Но и это было не все. Потому что сегодня ночью, впервые за много столетий, я разрешила себе внимательно рассмотреть и вспомнить того, кто на меня напал.

Это был Рейн.

Глава 17

Этим вечером я сразу легла в постель и долго лежала без сна, дрожа под одеялами. Я не могла заставить себя не думать о Рейне и о том, что моя дверь не запирается. Мне ужасно хотелось вновь дотронуться до своего амулета, подержать его в руке, но я почему-то не решалась достать его из тайника.

Ривер мягко пыталась расспросить меня, но я не собиралась ничего обсуждать с ней. Мои отговорки звучали настолько глупо и неуклюже, что Ривер, наконец, оставила меня в покое.

И вот теперь я лежала и думала. Рассуждая логически, это никак не мог быть Рейн, правильно? Тот громила был просто похож на него, что объясняло преследовавшее меня ощущение смутного узнавания, однако противоречило моему ненормальному влечению к Рейну... Кроме всего прочего, Рейн был намного моложе.

Затем я залпом проглотила чашку травяного чая, а Ривер сотворила небольшое заклинание, чтобы помочь мне уснуть, начертив кончиками своих холодных пальцев несколько рун у меня на лбу. Я вернулась в постель, засыпая на ходу, нервно вцепившись пальцами в шарф.

На следующее утро я открыла глаза за минуту до тонка будильника. Первым делом я быстро осмотрела свою комнату, словно ожидала увидеть в не норманнского захватчика, преодолевшего четыреста лет и четыре тысячи миль, чтобы добраться до меня.

Все дело в том, что я слишком долго подавляла ни воспоминания. Теперь они хлынули из трещины в моем панцире, как лава. Тьфу, гадость.

Я выбралась из постели, попутно отметив, что рассвет с каждым днем наступает все позже. В комнате было холодно — радиатор только-только начал шипеть и пощелкивать.

Натянув джинсы, нижнюю фуфайку, футболку и фланелевую рубашку сверху, я сунула ноги в растоптанные ботинки и устало поплелась вниз, искренне опасаясь, что завизжу в голосе, если увижу Рейна.

— Доброе утро, Нас, — сказал Лоренцо, когда я вошла на кухню. Он широко распахнул объятия, салютуя мне одной рукой. — Приветствую новый день! Приветствую еще один прекрасный рассвет! — Он запел что-то оперное, кажется из «Богемы» Пуччини, и я улыбнулась ему.

Бринн, подвязанная фартуком, с хохотом швырнула в Лоренцо кухонным полотенцем. Таким было мое новое стандартное утро, и могу вам честно сказать, что оно с легкостью отправляло в нокдаун все мои старые утренние стандарты.