Вечная жизнь

Этим утром мое имя значилось на доске сборщиков яиц, поэтому я сняла корзинку с крючка на задней двери и похрустела по заиндевелой траве на птичник, постоянно оглядываясь на ходу, словно лязгающая железом орава викингов могла в любой момент перерезать мне путь к курятнику. Сначала я распахнула небольшую откидную дверцу, и стосковавшиеся куры с писком ринулись наружу. Затем я открыла нормальную дверь в человеческий рост и протиснулась внутрь.

Единственное, что может примирить со сбором куриных яиц на рассвете, это тепло курятника, выгодно отличавшее его от остального мира, покрытого сверкающим кружевом инея...

Нелл сказала, что Рейну двести шестьдесят семь лет. Он ее не поправил и спорить не стал.

Мое воспоминание датировалось, очень приблизительно, концом шестнадцатого века. В любом случае, не раньше 1600 года. Это было в Норэгр — Норвегии. Вернее, в ту пору это было объединенное датско-норвежское государство. В ту пору я знала множество местных диалектов, которые теперь давным-давно канули в Лету.

Если принять во внимание, что Рейн к тому времени еще не родился, он никоим образом не мог быть грабителем из моего воспоминания. Но я готова была поклясться, что тот разбойник был как две капли воды похож на сегодняшнего Рейна. Если не считать того, что сегодняшний Рейн не был грязным, патлатым и заляпанным кровью, а также не носил звериных шкур и ржавых доспехов, во всем остальном он был вылитый близнец моего знакомца.

— Цыпа-цыпа-цыпа, — пробормотала я, просовывая руку под несушку. Эта курица никогда меня не клевала, хотя я готова была поклясться, что ей ужасно не нравились наши ежедневные рейды за яйцами.

— Ты тут не уснула?

Обернувшись, я взвизгнула и выронила яйцо. Рейн заполнял собой весь узкий дверной проем, и тусклый утренний свет делал его точной копией захватчика на пороге моего домика. Он пристально посмотрел на меня, и каждый нерв моего тела заискрил от выброса адреналина.

— Вали отсюда! — в бешенстве прошипела я. — Убирайся!

Я больше не была беспомощной крестьянкой, па дворе стоял XXI век, и если он снова посмеет мне угрожать, я могу задавить его своей машиной или пырнуть кухонным ножом. Что, несомненно, даже бессмертного заставит сбросить скорость.

— Что с тобой творится? — нахмурился Рейн. — Бринн прислала меня за яйцами, у нее осталось всего несколько штук со вчерашнего вечера.

Я только быстро дышала и бешено таращила глаза, за считанные секунды превращаясь из непредсказуемой неудачницы в клиническую психопатку.

Рейн склонил голову к плечу, внимательно разглядывая меня.

— Ты в порядке? — в его голосе звучало неподдельное любопытство, словно ему было искренне интересно, что эта психичка выкинет дальше.

Я сглотнула, ненавидя себя за свои страхи.

— Сколько тебе лет?

— Двести шестьдесят семь, — спокойно ответил он. — А что?

— Откуда ты? Где ты вырос?

Я задавала ему вопросы, на которые отказалась отвечать сама. Что это было? Ирония, да?

— По большей части в Индии. Мои родители были голландскими миссионерами в этой стране. Одними из первых.

Это было возможно. С какой стати ему врать?

«А с какой стати ты врешь?» — спросил негромкий голос у меня в голове. Я, как обычно, приказала ему заткнуться.

Медленно, не сводя глаз с Рейна, я наклонилась, подобрала яйцо, которому посчастливилось шлепнуться на охапку соломы и остаться целым. Положив яйцо в корзинку, я обвела глазами курятник, пересчитывая несушек. Кажется, я обобрала их всех, за исключением злобной хохлатки — ну и черт с ней.

— Ладно, — резко буркнула я. — Забирай. — С этими словами я протянула ему корзину, ожидая, что он возьмет ее и уберется отсюда.

Рейн жестом показал мне на два ведра молока, которые держал в руках. Кажется, я забыла вам сказать, что Ривер держала еще дойных коров, но меня, к счастью, еще ни разу не распределяли в молочницы.

Рейн отошел от двери, а я с шумом втянула в себя воздух и выскочила на утренний свет следом за ним.

К дому мы шли в полном молчании. Я семенила к нескольких шагах за спиной Рейна, топча сырую, по уже прихваченную инеем палую листву. Наше дыхание облачками пара срывалось с губ.

И все-таки этот Рейн был похож на викинга гораздо больше, чем на казака, русского, норвежца пни, скажем, голландца. Как ни крути, жители Нидерландов больше похожи на англичан или немцев.

У Рейна были слегка раскосые, почти миндалевидные, глаза, а кожа хоть и светлая, но с легким бронзовым оттенком. Никакого сходства с молочно-сливочной белизной голландцев. Впрочем, рост у него был вполне голландский, но ведь викинги тоже были высокими. Сколько в нем? Чуть больше шести футов? Четыреста лет назад он смотрелся бы настоящим великаном.