Полицейский из библиотеки

— И я тоже. Я знаю одно — мне нужна помощь. Мне она ужасно нужна. Я взял две книги в библиотеке, которой больше нет, а теперь и книг нет. Я потерял их. Вы знаете. что с ними случилось?

Она покачала головой отрицательно.

Сэм показал влево, где двое мужчин вышли из ехавшего перед ними пикапа и вынимали картонные коробки с вторматериалами. — Вот где. Вот где они закончили свое существование. Их переработали. Мне отпущено время до полуночи, и потом библиотечная полиция поступит так же со мной. Переработает вместе с пиджаком.

Сэм сидел в «датсуне» Нейоми Сары Хиггинз, как ему казалось, довольно долгое время. Дважды брался он за ручку дверцы и дважды передумывал. Она сжалилась над ним немного. Если Дейв пожелает поговорить с ним и если Дейв в состоянии разговаривать, то она позволит. В ином случае, нет.

Наконец, дверь в ночлежке на Улице Углов отворилась. Вышли Нейоми и Дейв Данкэн. Он едва переставлял ноги, она помогала ему, держа его за талию; у Сэма сердце ушло в пятки. Немного погодя, когда они вышли на солнце, Сэм увидел, что Дейв не был пьян… или не обязательно пьян. Это был какой-то рок, потому что смотреть на него означало опять смотреть в зеркало пудреницы Нейоми. Дейв Данкэн, похоже, старался совладать с сильнейшим ударом… и не очень успешно.

Сэм вышел из машины и стоял у дверцы в нерешительности.

— Поднимитесь на крыльцо, — сказала Нейоми. В ее голосе звучали смирение и страх. — Не верю, что он сможет сойти с лестницы.

Сэм поднялся по ступенькам к ним. Дейву Данкэну было, вероятно, шестьдесят лет. Накануне в субботу он выглядел на все семьдесят или семьдесят пять лет. «Это запой», — предположил Сэм. А теперь, по мере того, как солнце штата Айова медленно продвигалось по своей оси к полночи, он превращался в дряхлого старца. И Сэм знал, что по его вине. Напоминание о том, что, как он предполагал, было давно погребено, подействовало на Дейва, как шок.

«Я не знал», — подумал Сэм, но как бы ни были справедливы эти слова, они не принесли утешения. Если не считать синих лопнувших сосудиков на носу и на щеках, лицо Дейва было цвета выцветшей бумаги. В ошеломленных глазах застыли слезы. На губах появился синеватый оттенок, в уголках рта в глубоких складках застыли крошечные капельки слюны.

— Я не хотела, чтобы он разговаривал с вами, — сказала Нейоми. — А хотела отвезти его к доктору Мельдену, но он отказывается идти, пока не переговорит с вами.

— Мистер Пиблз, — слабо сказал Дейв. — Простите, мистер Пиблз, все из-за меня, да? Я.

— Тебе не за что просить прощения, — сказал Сэм. — Пойдем вот сюда и сядем.

Он и Нейоми подвели Дейва к креслу-качалке в уголочке у крыльца, и он облегченно опустился в него. Сэм и Нейоми придвинули по плетеному стулу с продавленными сидениями и сели по обе стороны от него. Некоторое время они сидели молча, глядя через железнодорожное полотно на ровные поля.

— Она гонится за вами, да? — спросил Дейв. — Эта сука с того края ада.

— Она натравила кого-то на меня, — сказал Сэм. — Когото, кого вы нарисовали на одном из тех плакатов. Это… Я знаю, подумаете, что я сошел с ума, но это — полицейский из библиотеки. Он навещал меня сегодня утром. Он сделал… — Сэм дотронулся до своих волос. — Он сделал это. — И это — Он показал на маленькую красную точку посередине горла. — И говорит, что он не один.

Дейв некоторое время ничего не отвечал, лишь глядел в пустоту, на тянущиеся за горизонт ровные поля, на которых поднимались силосные башни, да к северу возвышался зловещий элеватор зерна Провербиа Фид Компани.

— Того, кого вы видели, не существует, — сказал он, наконец. — Никто из них не существует. Кроме нее. Только она, чертова ведьма.

— Вы нам можете рассказать, Дейв? — нежно спросила Нейоми. — Если не можете, скажите. Но если это поможет вам… облегчит… расскажите нам.

— Дорогая Сара, — сказал Дейв. Он взял ее руку и улыбнулся. — Я люблю вас, я говорил вам об этом?

Она отрицательно покачала головой и улыбнулась в ответ. В глазах сверкнули слезы, как два кусочка слюды. — Нет, Дейв, но мне приятно слышать это.

— Я должен рассказать, — сказал он. — И не потому что поможет или облегчит. Такое не должно продолжаться. Знаете, что я запомнил во время нашей первой встречи АА, Сара?

Она отрицательно покачала головой.

— Как они сказали, что эта программа рассчитана на честность. Как они сказали, каждый должен рассказать все, не просто богу, а богу и еще одному человеку. И я подумал: «Если столько потребуется, чтобы тебе даровали трезвую жизнь, то у меня ничего не получится. Они вы-. швырнут меня на склоне Уейверн Хил в стране дураков, предназначенной для пьяниц и бездельников, и ни тебе ни горшка, чтобы пописать, ни окошка, в которое дерьмо выбросить. Потому что никогда не мог бы я рассказать все, что я видел, и обо всем, что делал».