Полицейский из библиотеки

Он спустился по ступенькам и прошел через весь газон, удаляясь от дома, чувствуя, как снова сильно забилось его сердце. Его рука незаметно скользнула в карман, и на этот раз извлекла оттуда оставшиеся два целлофановых пакета.

В них была Красная Лакрица «Бычий глаз». Он разорвал обертки и начал скатывать из их содержимого шарик, но гораздо меньший, чем тот, который он сделал в «датсуне» в понедельник ночью. Его сладкий, приторный запах, как всегда, вызвал тошноту. Где-то вдалеке слышался шум идущего поезда, и от этого ему припомнился сон — тот, в котором Нейоми превратилась в Аделию.

«Слишком поздно, Сэм. Теперь уже слишком поздно. Дело сделано».

«Она поджидает. Помни, Сэм, она поджидает».

Иногда сны бывают очень правдивыми.

Как же она просуществовала эти годы, этот период небытия? Они-то, наверное, никогда не задавали себе этого вопроса. Как же она перевоплотилась из одного человека в другого? Это их тоже никогда не интересовало. Возможно то существо, которое имело облик женщины и называлось Аделия Лортц, лишенная ее волшебных чар, было лишь одной из тех личинок, которые вьют коконы в разветвлениях деревьев, покрывают их защитной паутиной, и после этого улетают к месту своей смерти. Личинки в коконе лежат молча… выжидающе… изменяясь… Она выжидает.

Сэм пошел дальше, продолжая скатывать вонючий маленький шарик из библиотеки — и превратил это в ночные кошмары. То, что некоторым образом он обратил с помощью Нейоми и Дейва, в путь к выживанию. Он видел, как Полицейский из библиотеки скручивает Нейоми и прижимает ее к себе. Как касается ртом ее затылка, будто собираясь поцеловать ее. А вместо этого кашляет.

Под шеей у того, что раньше было Аделией — мешок. Дряблый. Иссякший. Пустой.

«Пожалуйста, не допусти того, чтобы было слишком поздно».

Он зашел в негустую изгородь из кустарника. По другую ее сторону, сложив руки у груди, стояла Нейоми Сара Хиггинс. Она взглянула на него; его страшно поразила бледность ее лица и смертельная усталость в ее взгляде. Потом она оглянулась и посмотрела на железнодорожную линию. Приближался поезд. Скоро они его увидят.

— Привет, Сэм.

— Привет, Сара. — Сэм обнял ее. Она не сопротивлялась, но тело ее было напряжено, неподвижно, неподатливо.

«Пожалуйста, не допусти того, чтобы было слишком поздно», — снова подумалось ему, и он невольно вспомнил Дейва.

Они оставили его там, в библиотеке, после того, как с помощью резинового клина взломали дверь, выходившую на погрузочную платформу. Сэм воспользовался платным телефоном в двух кварталах оттуда, чтобы заявить о случае вскрытия здания библиотеки. Он повесил трубку, когда диспетчер спросил его имя. Таким образом Дейва нашли и, конечно, вердикт присяжных заседателей при коронере был — несчастный случай со смертельным исходом, а мнения горожан, которым хотелось высказаться по этому поводу, были не оригинальны: еще одним горьким пьяницей стало меньше. Они склонны были считать, что вместе. с большой кружкой его занесло на эту подъездную дорожку, увидел открытую дверь, вошел через нее и в темноте свалился на огнетушитель. И весь конец истории. Результаты же медицинской экспертизы при вскрытии трупа, которые свидетельствовали об отсутствии алкоголя в крови Дейва, нисколько не повлияли на сложившиеся суждения — возможно, даже и в самой полиции. «Просто люди считают, что пьянице и умереть суждено как пьянице, — подумалось Сэму, — даже когда он больше не пьет».

— Как жизнь, Сара? — спросил он.

В ее взгляде чувствовалась усталость: — Не очень хорошо. Плохо сплю… нет аппетита… в голове куча дурных мыслей… и мысли как будто бы не мои… и тянет выпить. Это хуже всего. Но ничего другого не хочу… только пить и пить. Все эти встречи не помогают.

Она закрыла глаза и заплакала. Это были слезы бессилия и обреченности.

— Да, — тихо произнес он, соглашаясь с ней. — Они не так уж и помогают. Они и не могут. Но могу себе представить, как бы она обрадовалась, если бы ты снова начала пить. Она поджидает… но это не значит, что она не изголодалась.

Она открыла глаза и посмотрела на него: «Что… Сэм, о чем ты говоришь?»

— Мне кажется, о живучести, — сказал он. — О живучести зла. О том, как оно поджидает своего часа. О том, что оно такое коварное, такое разрушительное и такое могущественное.

Он медленно поднял руку и разжал пальцы: «Сара, ты узнаешь это?»

Она невольно отпрянула, увидев на его ладони шарик из Красной Лакрицы. В ее взгляде промелькнули удивление и живой интерес. И тут же в них вспыхнули ненависть и страх. В этих вспыхнувших огоньках был серебристый отсвет. — Выбрось это! — прошептала она. — Выбрось эту гадость!