Черные сны

Перекрученное, промороженное насквозь и впаянное в стену тело особого интереса у меня уже не вызвало. Ну висит распятым глубоко вдавленный в ставший на миг мягким, словно пластилин, бетон человек и пусть себе висит. Мертвый и ладно. Попади он мне живым, так легко бы не отделался. И только когда меня уже проволокли по коридору на кухню, я вдруг понял, что искривленное жуткой судорогой лицо знакомо. Да это же Рипус!

Вновь заворочалась где-то глубоко злоба, но окутавший плотным одеялом шок не дал ей набрать силу. Тут меня усадили за стол, сунули в руку кружку с водой, и стало вовсе не до того.

– Кто такой? – оторвался от листа бумаги с планом квартиры молодой капитан.

– Постоялец местный, – охлопавший мои карманы дружинник выложил на стол служебный жетон и неожиданно сморщился. – Контрразведка…

– Кто это такие? – кивнув в сторону комнаты, спросил у меня капитан.

– Вы про кого? – выхлебав воду, я немного успокоился и попытался собраться с мыслями. – Если про потерпевших, то это мои знакомые. А если про нападавших, то я их не знаю.

– Шпана с Лукова, – подсказал капитану стоявший в дверях старший лейтенант и поправил свисавший с плеча на длинном ремне пистолет-пулемет забугорного производства. – В общем, так: в дом забрались через одно из окон на первом этаже – сигнализация еще не смонтирована, охрана зевнула. Дверь открыл парень, тут же получил ножом в живот и побежал в комнату. Его нагнали, завалили на диван и пырнули еще несколько раз. Дальше немного непонятно – снимем отпечатки пальцев, точно знать будем – но, скорее всего, девушка каким-то образом выхватила нож и воткнула его в спину нападавшему…

– И пробила толстую шубу? – удивился делавший на листе пометки капитан.

– Выходит так, – немного растерянно подтвердил старший лейтенант и продолжил: – Тот, который сейчас в стене, запаниковал и выстрелил в нее. Там на полу остались капли крови. Поймав «Молот ведьм», он выбыл из игры, но последний доделал работу.

– И угодил в руки этим костоломам, – закончил за него рассказ капитан.

– Прям уж костоломам, – обиделся стоявший у раковины старшина. – Ну погорячились ребята, дали лишний раз в челюсть… С кем не бывает?

– Допрашивать его как теперь будем? – кинул карандаш на стол капитан. – Когда еще лекари в порядок приведут! Ладно, Антон, сними показания и поехали.

– Какие еще показания? – постучал я пальцем по лежавшей передо мной бляхе. – Только в присутствии руководства.

– Их сегодня хрен поймаешь, – посмотрел на капитана названный Антоном старлей. – Завтра?

– Завтра. Только сейчас покажи всем того, в коридоре. Может, видел кто с кем из наших. Без крысы не обошлось, – распорядился дружинник. – Да, личности убитых установлены?

– Установлены. – Антон указал мне на выход. – Ты скажи: кого убить хотели – их или тебя?

– Спроси чего полегче, – буркнул я, выходя в подъезд.

– Поверните его, – распорядился старлей, и я, не теряя времени, со всего размаху впечатал едва стоявшему на ногах Трофиму носок ботинка в низ живота.

Понятно, что меня тут же скрутили, но, повиснув на плече Антона, я перехватил ремень его пистолета-пулемета и очередью в три патрона отправил Трофима в ад.

В голове словно ударил колокол, ноги подкосились, и грязный пол подъезда медленно-медленно поплыл навстречу. Сознания я не потерял и даже успел выставить руки, но на этом все и закончилось. Будто ставшее ватным тело наотрез отказывалось повиноваться командам мозга, да и крики столпившихся вокруг дружинников доносились словно сквозь толщу воды.

– В подвал его тащите, – наконец распорядился прибежавший из квартиры капитан и меня поволокли вниз, – в карцер.

И все это время: пока тащили до первого этажа, отпирали дверь в подвал, спускали по шаткой, сваренной из железных прутьев лестнице и волокли в тесную клетушку размером никак не больше, чем два на два метра, – я оставался в сознании. А обмякшие руки и ноги стали слушаться, только когда громыхнула железная дверь и раздался лязг несмазанного замка.

Кое-как поднявшись с лавки, я подошел к двери, в которую был вставлен небольшой квадрат толстого оргстекла с просверленными дырками. Где-то в коридоре горела лампочка и от ее проникавшего через мутное стекло тусклого света по углам камеры копошились густые тени. Черные тени, танцующие странные танцы. Порождения греховной связи света и тьмы, бессмертные и существующие лишь миг одновременно.