Пока не пробил час

– За ней! – тотчас же признался Викентий Павлович. – Я следователь из губернского сыскного управления. Ваша невестка, Наталка, говорила, что вы нашли чью-то форменную фуражку – утром, когда в городе произошло первое убийство. Было такое?

– В то самое утро, точно. Только мы про убийство после узнали. А в ночь кто-то в ворота стучал да собаки бесились. А выхожу я – никого нет. А уж когда светло было и стали коров выгонять, смотрю, фуражка у самой калитки валяется.

Хозяин сходил в сарай и принес свою находку.

– Генеральская навроде? – сказал, удивленно покачивая головой. – Я таких и не видывал.

Викентий Павлович сразу понял, что фуражка студенческая. Синий околыш, высокая тулья и небольшой козырек… Кокарда с гербом… да, верно, это Горный институт в Санкт-Петербурге. А учился там одно время, постигая премудрости статистики, не кто иной, как Юлиан Кокуль-Яснобранский! Викентий Павлович, изучая дело об убийстве Савичевой, подробно запомнил многочисленные студенческие искания подозреваемого. И вот – фуражка, какую и в большом-то городе редко увидишь, а уж на пыльной улице захолустной слободы!.. Надо будет, конечно, еще уточнить – правильно ли он распознал герб? Но Петрусенко почти не сомневался.

– Я заберу ее у вас, а, Пров Саввич?

– Да уж вам нужнее. Мне-то совсем ни к чему!

На несколько минут, разглядывая фуражку, Викентий Павлович задумался. Потом спросил хозяина:

– Как вы думаете, откуда мог прийти хозяин этой вещицы – если бы он шел в Белополье?

Глотов опустил вожжи, которые уже было взял, тоже задумчиво поглядел на фуражку:

– Если кто-то шел по дороге, то к нам сворачивать не с руки – зачем такой крюк делать? Город вон, рядом, – туда напрямки идти надо.

– А если не по дороге?

– Тогда вот, оттуда. – Мужик махнул рукой в сторону тянущейся вдоль реки полоски леса.

– А там что такое? – поинтересовался Петрусенко.

– Там хутора Порозский и Локонский. А еще дальше – Битице князей Голицыных…

* * *

Городовой Зыкин гордился тем, что ловит преступников. По совести говоря, убийцы или настоящие бандиты за годы службы ему как-то не попадались, все больше воришки, мошенники, цыгане подозрительные… Единственный убийца, которого он видел собственными глазами, был тот Юлиан, которого он охранял. Да и он, оказалось, не настоящий. Зыкин искренне радовался за студента, а сердце наполняла гордость. Нет, не зря он Юлиану симпатизировал – наверное, чувствовал, что никакой тот не убийца! Вот если доведется ему, Зыкину, встретить настоящего душегуба, уж его-то он с первого взгляда распознает!.. И уж никак не мог Зыкин представить себе, что будет чувствовать преступником самого себя!

А в последние дни это чувство просто замучило городового. Когда убили госпожу Макарову, жену исправника, Зыкин был потрясен и по-настоящему огорчился. Как и все служащие полицейской управы, он знал жену своего начальника – милую, добрую, всегда со всеми приветливую. Он тут же вспомнил, что ему, как бы от нее, досталась плюшка к чаю. И просто содрогнулся от мысли, что, возможно, когда он эту плюшку ел, несчастную женщину как раз убивали!.. Дома, протянув дочке две оставшиеся, он сказал:

– Помяни, Танюшка, Веру Алексеевну! Может, они – самое последнее, что она приготовила в жизни.

Два-три дня после убийства Зыкин, как и все, был возбужден и ни о чем и думать не мог, кроме как о преступлении. Но вот наступил момент, когда он вдруг вспомнил – а ведь в ночь убийства он заснул, и парень, которого считали убийцей Савичевой, оставался не просто при спящем часовом, но и при открытой двери! Теперь все считают его невиновным именно потому, что он сидел в запертой камере – и значит, не мог пойти и убить жену исправника. И только он, городовой Зыкин, знает – заключенный-то был, считай, на свободе!

Зыкин, конечно, не был сыщиком – простым рядовым служакой. Но у него был от природы смекалистый ум, а полицейская служба научила видеть глубже и делать выводы. Сколько он тогда проспал, оставив двери незапертыми и, мало того, оставив ключи и от входной двери на виду? Да, он хорошо помнит – смотрел ведь на часы: больше двух часов. За это время всякого можно наделать! Выйти, убить и вновь вернуться в тюрьму! Ведь это же самое верное, чтоб никто не заподозрил! Ах ты бестия, какой же он хитрый, этот Юлиан!

Зыкин уже почти уверил себя, что так все и было. Нет-нет, не зря умные люди – следователи и судьи – доказали вину этого парня и осудили его. Он, конечно же он убил и Савичеву, и не преминул воспользоваться так удачно подвернувшейся случайностью – заснувшим дураком охранником! Сбегал, убил еще одну женщину, а удирать не стал. Зачем? Вот оно алиби – Зыкин слыхал это словечко от следователей. Его отпустили да еще и хором извинились, теперь живет припеваючи, говорят – с самой богатой невестой в городе женихается… А кто виноват? Он, Зыкин!