Ангел-хранитель

– Да, так, – услышала Алена голос директрисы. – Но господин Лобанов очень умен, образование получил в Сорбонне.

– Вот как? – удивилась графиня. – Самородок, это интересно…

Алена выскользнула из кабинета. В коридоре перевела дыхание, улыбнулась и пожала плечами. Она своего отца ни на какого князя не променяет! А что подслушала разговор – так это получилось случайно.

Алена знала, что директриса, Екатерина Ипполитовна, любит ее. В пансионе все обращались к друг другу на «вы», но, оставаясь с девушкой наедине, директриса говорила ей «ты» – знак настоящей привязанности. А не так давно между ними состоялся разговор об Аленином будущем.

– Ты, Еленочка, в этом году оканчиваешь курс обучения. Конечно, можешь учиться дальше, в университет поступить или поехать за границу. Ты еще совсем молода, у тебя все впереди. Но я хочу тебе кое-что предложить…

– Слушаю вас, Екатерина Ипполитовна. Я вообще-то еще ни о чем конкретно не думала.

– А вот подумай, дорогая! Со следующего учебного года мы реорганизуем наш пансион в институт с пансионным содержанием. А это значит, у нас появятся также и младшие классы. Ты могла бы остаться здесь преподавать… Языки и литературу… Не сомневаюсь – у тебя отлично получится.

Директриса знала, каким авторитетом пользуется Елена Лукашова у своих ровесниц-пансионерок. И могла представить, как будут обожать ее и слушаться младшие девочки. А то, что у Лукашовой есть явный педагогический талант, она знала.

Это был ни к чему не обязывающий разговор, но Алена испытала искреннюю благодарность к своей наставнице. Сама она пока еще ничего не загадывала наперед. Наступало лето – пора выпускных экзаменов. Потом она вернется в Рязань, домой, и вместе с отцом и мамой решит, чем же заниматься дальше. Быть учительницей в пансионе-институте графини Гагиной – это престижно. Но хочется поездить, повидать свет…

Однако дальше жизнь повернулась неожиданно и трагически. Обстоятельства сами распорядились судьбой Алены – так жестоко, так странно…

В день последнего экзамена, когда девушка, получив, как и за другие предметы, «отлично», веселая вышла из классной комнаты, следом за ней вышла и директриса. Она вместе с другими членами комиссии принимала экзамены. Правда, ее некоторое время назад вызывали из канцелярии, она уходила и вновь вернулась. Алена на это внимания не обратила – готовилась к ответу и немного волновалась. Когда отвечала, ей показалось, что Екатерина Ипполитовна смотрит на нее по-особенному – без улыбки, слишком серьезно. Девушка даже на минутку испугалась: может, не так отвечает? И вот теперь госпожа Спиридонова вышла из аудитории следом и позвала ее:

– Лукашова, Елена… пойдемте со мной. – И добавила дрогнувшим голосом: – Деточка…

От этого «деточка» у Алены вдруг сильно забилось сердце. В своем кабинете директриса взяла девушку за руку и сказала ей… Умерла мама. Отец тяжело болен…

Анна Дмитриевна болела уже полгода. Алена приезжала домой на рождественские каникулы и обратила внимание на то, что мама похудела, бледна, в густых волосах появилась седина. Но мама успокоила ее тогда:

– Работы в больнице много, доченька. И я ведь не молодею – старею…

Анна и сама тогда не знала, что уже больна, что неизлечимый недуг очень быстро начнет истощать ее тело, обессиливать и убивать. Но она была медик и скоро поняла, что с ней. Понял и Василий Николаевич, да она и не скрывала ничего от мужа – как и всю их совместную жизнь. Последние годы Лобанов постоянно покашливал, врачи говорили, что у него слабые легкие. Туберкулез открылся у него как-то сразу и в сильной форме. Врачи, обследовавшие его, пришли к выводу, что это редчайший случай «нервного» туберкулеза, из-за переживаний за жену.

Алене родители решили не сообщать специально о своем состоянии. Приедет летом после окончания пансиона – сама узнает. Врачи обещали, что Анна Дмитриевна доживет до осени.

– Успею еще и повидаться с дочкой, и попрощаться, – говорила она. – Пусть подольше не знает, будет счастлива. Потом ей придется тяжело. – И ругала мужа: – Зачем же ты, Вася, довел себя до болезни? Лечись, дорогой, изо всех сил лечись! Нельзя нашу девочку еще одну оставлять, она еще не взрослая.

Но однажды, когда уже редко вставала с постели, вдруг спросила:

– Ты расскажешь ей все?

Василий Николаевич сразу понял жену. Понял, о чем она спрашивает: расскажет ли он Алене правду о ее рождении? Понял и другое: жена видит, что он тоже не жилец на этом свете. Он поднял невесомую руку жены, прижался к ней щекой: