Ареал. Цена алчности

— Возможно, они уже были тут раньше? — предположил Степанов. — Ведь этому помещению несколько лет.

— Нет, — покачал головой Медведь, — это склад НЗ, что тут прослушивать? И тем более просматривать? К тому же это свежая инсталляция. Я помню, как мы складывали в этом углу ваши коробки, Никита. Ферзь отправил мою группу оказать вам помощь в разгрузке, я лично таскал их от лифта в этот угол. Никаких камер не было. Их установили недавно, скорее всего, тогда же, когда штробили стены и перетягивали проводку. Инсталляция ещё не закончена, они ждут, когда будут заделаны штробы, чтобы покрасить стены. Наверняка краска окажется белой матовой, чтобы объективы не бросались в глаза. А прямо над ними установят какую-нибудь ерунду, вроде датчиков сигнализации или ионизаторов воздуха, чтобы и вовсе никто ничего не понял. Пока же внешнюю обшивку кожухов объективов специально замазали старой известкой. — Он вложил нож обратно и обернулся к учёным: — Кто-то живо интересуется, так сказать, вашей активностью. И этот кто-то далеко не из рядовых сотрудников РАО. Хотя, признаюсь, я не очень понимаю, зачем здесь Чёрный Плащ, если всё так серьёзно. Он же болван! Не расскажете мне в двух словах, чем вы занимаетесь? Жутко любопытно!

— С удовольствием, — кивнул Степанов, — к тому же в этом нет ни нанометра государственной тайны. — Он слегка прищурился: — Вы называете Чёрным Плащом лейтенанта Хантера, как я понимаю?

— Ага, его родимого! — озорно оскалился здоровяк. — Один из наших ребят, очень достойный профессионал, весьма метко влепил ему это прозвище, и оно, как говорится, прижилось в народе!

— За что же он так мальчика? — коротко улыбнулась профессор Николаева.

— Всё за то же, — фыркнул Медведь, — за кривые понты. Настоящий специалист военного дела никогда не возьмёт себе пафосный позывной. Это в нашей среде считается убожеством, дурным тоном, чем-то сродни нарциссизму. Профи не называют себя «Кровавыми Убийцами», «Киллерами», «Вестниками Смерти» и прочими «Хантерами». Чем крикливее позывной, тем меньше представляет собой его владелец. Только совсем жалкие и неуклюжие в военном плане люди, либо начинающие желторотики, либо просто мало чего умеющие бездари называют себя «Блэйдами» и «Терминаторами», автоматный магазин именуют «рожок», снайперскую винтовку СВД — «весло», вместо «воин» говорят «войн», вместо «солдат» — «зольд», шлем называют «шлём», а оружие и боеприпасы на уголовный манер кличут «вольтами» и «маслинами». Ну и так далее. В общем, ваш новый благодетель попал за дело. Потому и прилепился к нему этот «Чёрный Плащ» так, что не оторвёшь. — Майор весело хмыкнул. — И всё-таки, давайте вернёмся к вашей работе. Уж больно мне интересно, кого она настолько заинтересовала. Особенно в свете недавних событий…

— Вы имеете в виду Выброс? — уточнил Степанов. — Кстати, когда он начался? — Он посмотрел на Николаеву: — Возможно, нам стоит распаковать частотный анализатор?

— Не стоит, — махнул рукой Медведь, — если, конечно, вы хотите распаковать его только ради Выброса. Начался он утром, в начале восьмого. Это если судить по циркулярной рассылке диспетчерской службы, эсэмэска от них пришла в семь семнадцать. А прибор ваш не покажет ничего, Выброс не выходит за границы Зелёной Зоны. Это одна из загадок «Ареала»: за пределами Зон ничто не указывает на то что на какие-то процессы внутри них — вообще ничто не свидетельствует о наличии самого «Ареала». Всё происходит внезапно, пересёк некую границу — и всё вокруг тебя изменилось. Как переход из Зелёной Зоны в Жёлтую: сделал шаг, и тебя словно перевернули с ног на голову — небо стало зелёным, а трава под ногами — синей.

— А какие цвета спектра преобладают в Красной Зоне? — Глаза Степанова вспыхнули горячим интересом. — Каким человеческий глаз видит Солнце?

— В Красной Зоне я не был, — усмехнулся Медведь, — чему очень рад! Про такие подробности вам надо у Болта спрашивать, но я даже не знаю, как это организовать. Он вечно нарасхват, ГНИЦ и полевые лаборатории рвут его на части.

— Вы говорите о человеке, который единственный имеет официальный допуск к работам в Красной Зоне? — мгновенно сообразил учёный.

— Угу, — кивнул здоровяк, — о нём. Я бы позвонил ему, да только у него сейчас разговор с… весьма настойчивыми людьми. А это означает, что в ближайшее время хлопот у него только прибавится. Жаль, ведь пока длится Выброс, практической работы у него нет, только бумажная. Впрочем, ему и бумажек хватает, и медиков всяких. Если нашим врачевателям из ГНИЦ дать волю, они из Болта вообще подопытного мышонка сделают и даже глазом не моргнут.