Ареал. Цена алчности

— В интересах следствия не раскрывать никаких деталей ни вам, ни кому бы то ни было ещё. — Рентген постарался произнести эту фразу как можно мягче. — Но могу вас заверить, Лаванда, что мы проверяем все варианты, в том числе и возможность клеветы. Поверьте, мои люди — одни из лучших и дело своё знают. Нам виднее, как именно и в разговоре с кем именно необходимо формулировать вопросы. Могу заверить вас, что их постановка не влияет на наши выводы. Мы лишь собираем информацию, и порой для того, чтобы люди охотнее обращались к своей памяти, нам приходится их провоцировать. Таковы методики следствия…

— Очаровательные у вас методики! — вскинулась Лаванда. — Вина человека не доказана, но все, кто его знает, уже неделю шепчутся о том, что он — агент иностранной резидентуры, который укрывает ни много ни мало целую подпольную лабораторию в Жёлтой Зоне! Да вы сами-то хоть понимаете весь абсурд подобных заявлений? Туман едва полгода в РАО, а лабораторию начали искать почти десять месяцев назад! Я уже не говорю о том, откуда в РАО перевели Тумана! Вы подозреваете в государственной измене одного из лучших сотрудников группы «Альфа»! Боевого офицера, многократно награждённого правительственными наградами, спасшего множество жизней, потерявшего здоровье в результате полученного в бою ранения! И что, по-вашему, он вступил в сговор с Джеймсом Бондом ещё лежа в госпитале?

— Откуда у вас секретные сведения? — насторожился Рентген. — Это закрытая внутренняя информация Службы Безопасности. Для служебного пользования. Вы не можете иметь к ней доступ!

— А вы арестуйте генерала Рябова, начальника Отдела Физической Защиты! — мстительно посоветовала Лаванда. — Это он мне проболтался! Вы не усматриваете в этих его действиях прямой намёк на измену Родине?!

— Мария Сергеевна, — Рентген старался быть дружелюбным, — я даю вам слово, что досконально разберусь во всём. — Он демонстративно посмотрел на часы. — Я понимаю вашу личную заинтересованность и буду держать вас в курсе…

— Ну, разумеется, не будете! — всплеснула руками Лаванда. — Не считайте меня за идиотку, Рентген! Я прекрасно понимаю, что вы не расскажете мне ни слова, о чем бы ни узнали! И не стоит намекать на мою связь с Туманом, тем более что её не было! Пока не было! Можете уточнить данный вопрос у майора Медведя, он большой знаток местных амурных сплетен! Но, насколько я знаю, это первое, о чём вы навели справки, не так ли?

— Об этом вам тоже сообщил генерал Рябов? — поднял брови контрразведчик, едва заметно улыбаясь.

— Об этом вам может сообщить кто угодно! — отрезала Лаванда. — Если вы думаете, что держите своё расследование в глубокой тайне, то сильно ошибаетесь! В «Ареале» идет Выброс, отдел ЧС готовится к ликвидации его последствий, остальным же заняться нечем, так что ваша активность давно уже стала главной темой кулуарных обсуждений!

Она бросила взгляд на дисплей мобильного телефона, сверяясь с часами, и встала с кресла.

— Спешу вас обрадовать, Рентген: мне пора идти! — заявила она. — Но не расстраивайтесь, мы ещё вернёмся к этому разговору! Я добьюсь нашей следующей встречи, можете даже не пытаться скрываться от меня, не выйдет! Всего вам доброго!

Лаванда подхватила зонт и гордо покинула кабинет контрразведчика, на ходу запахивая свой чёрный плащ. Тот облегчённо вздохнул, залез рукою под узел форменного галстука и расстегнул верхнюю пуговицу воротника.

— Вот вредная баба! — пробормотал Рентген. — Ей бы капюшон и зазубренную косу в руки — картина была бы полной…

Сон затуманился, словно пропадая в мутной дымке, и Иван увидел чистую и просторную светлицу, соседнюю с горницей, в которой стояла кровать и где он спал в своём сне. Голубые солнечные лучи, льющиеся из красных резных окон, освещали комнату тёплым, мягким и почему-то белым светом. Возле одного из окон стояла прялка, точь-в-точь такая, какую он видел в далёком детстве в доме своей старенькой прабабки, подле которой с веретеном в руке сидела та самая девушка в сарафане с бездонными ярко-синими глазами, так часто являвшаяся к нему во сне. С улицы донёсся грохот, очень напоминающий собачий лай, и девушка отложила веретено. Она вышла из светлицы и спустилась по широкой резной лестнице на первый этаж. На этот раз сарафан на ней был ослепительно белый, с богато вышитыми узорами. Девушка подошла к широкой двустворчатой входной двери и остановилась в двух шагах от неё. Резные створы почти беззвучно распахнулись, и в дом вошёл русоволосый солдат во фронтовой форме времён Великой Отечественной, с автоматом ППШ через плечо.