Долгая прогулка

Ранк пошел быстрее, не глядя на Барковича. Тот, взбешенный полученным предупреждением (он налетел на Гриббла, того самого, что хотел сказать Майору, что он убийца), заорал:

— Эй, Ранк, твоя мать брала в рот на 42-й улице! Тут Ранк повернулся и вцепился в Барковича. Раздались крики «Эй, хватит!» и «Брось это дерьмо!», но Ранк как будто не слышал. Он побежал за Барковичем, которому удалось вырваться, споткнулся и упал на асфальт, раскинув ноги. Он получил третье предупреждение.

— Давай, балда! — вопил Баркович. — Шевели жопой!

Ранк попытался встать и упал назад.

Третьим, что случилось в одиннадцать, была смерть Ранка.

Сначала щелкнули затворы, и в повисшем молчании прозвучал голос Бейкера:

— Ну вот, Баркович. Теперь ты убийца.

Грянул залп. Тело Ранка подпрыгнуло и безжизненно вытянулось на дороге.

— Он сам виноват! — взвизгнул Баркович. — Ты видел, он ударил меня!

Пункт восьмой!

Все молчали.

— Хрен вам! Вам всем!

— Вернись и спляши на нем, Баркович, — посоветовал Макфрис. — Повесели нас. Тебе же хочется, я знаю.

— Твоя мамаша тоже брала в рот, меченый! — хрипло прошипел Баркович. — Не терпится увидеть, как твои мозги разлетятся по дороге, — спокойно сказал Макфрис. Он дотронулся до шрама и тер его, тер. — С большим удовольствием погляжу на это, ублюдок.

Баркович бормотал еще что-то, но все отвернулись от него и продолжали идти, нагнув головы.

Они прошли уже 60 миль, а никакого моста так и не было. Гэррети начал думать, что его и нет, когда они перевалили небольшой холм и окунулись в озеро электрического света — фары нескольких грузовиков, сгрудившихся перед остатками деревянного моста.

— Как я люблю этот мост, — прошептал Олсон, закуривая одну из сигарет Макфриса.

Но когда они подошли ближе, Олсон выругался и отбросил сигарету прочь.

Часть моста уцелела, и люди из Эскадрона быстро восстанавливали остальное.

Времени не хватало, поэтому рядом с мостом они навели понтонную переправу из тяжелых армейских грузовиков, связанных проводом.

— Мост короля Людовика Святого, — мрачно заметил Абрахам. — Может, если кто впереди топнет, он опять обвалится.

— Мало надежды, — сказал Пирсон. — А, черт!

Трое идущих впереди ступили на мост и, не оглядываясь, перешли на другую сторону. Их ботинки гулко стучали по доскам. Солдаты спрыгнули с вездехода и пошли вперед вместе с участниками. Двое дорожных рабочих в комбинезонах и зеленых резиновых сапогах стояли у обочины и смотрели, как они идут. Один из них вдруг хлопнул товарища по плечу и сказал:

— Вот он, Гэррети.

— Давай, парень! — крикнул другой. — Я поставил на тебя десять баксов!

Двадцать к одному.

Гэррети помахал им и ступил на мост. Доски жалобно заскрипели под ногами, и он оказался на другой стороне. Скоро дорога сделала поворот, и свет грузовиков померк позади.

— А ДЛИННЫЙ ПУТЬ — когда-нибудь останавливали? — спросил Гаркнесс.

— Не думаю, — ответил Гэррети. — Что, материал для книги?

— Нет, — Гаркнесс выглядел уставшим. — Просто так.

— Его останавливают каждый год, — сказал сзади Стеббинс. — Но только раз.

Никто ничего не сказал.

Через полчаса к Гэррети подошел Макфрис и некоторое время шел молча.

Потом очень тихо спросил:

— Ты надеешься выиграть, Рэй? Гэррети долго думал.

— Нет, — сказал он наконец.

Осознание этого напугало его. Он снова подумал о том, как получит пропуск, — нет, получит пулю. О последних секундах беспощадной ясности, о черных дулах карабинов, смотрящих в лицо. Ноги на миг окоченели. Кровь, казалось, застыла в жилах, обволакивая мозг, сердце, гениталии липкой красной коркой.

— А ты?

— Тоже нет, — ответил Макфрис. — Я перестал в это верить где-то около девяти. Видишь ли, я, — он откашлялся, — мне трудно говорить об этом, но я не думал, что это будет так тяжело. Похоже, все они, — он махнул рукой в сторону идущих, — думали, что, когда станет невмоготу, в них прицелятся, крикнут «пах! пах!», — и все пойдут по домам. Понимаешь, о чем я? Гэррети вспомнил свой собственный шок, когда кровь и мозги Кэрли брызнули на дорогу.

— Да, — сказал он. — Понимаю.

— Я сам не сразу в это вник, но теперь знаю. Это не гонки на выживание, как я сперва думал. Здесь победит не тот, кто сильнее — тогда у меня был бы шанс, — а тот, кто сможет идти, несмотря ни на что. Ни на кого.

Это не в ногах, а в мозгу.

Вдалеке закричал козодой.