— Ося, не ной, это твоя работа! — строго сказала Вероника.
— Пожалуй, с тобой я заработаю не гонорар, а инфаркт, — пробурчал тот. — Кстати, где ты провела ночь?
— У подруги, — соврала Вероника. — Да, и еще: мне удалось познакомиться с Марягиным. Рыськин присвистнул.
— Расскажешь?
— Да там нечего особо рассказывать. Опять появился тот «Москвич», за рулем — женщина в зеленом. Поскольку я шла за Марягиным, он оказался ко мне ближе всех. И вытащил из-под колес.
— Ну, ты даешь — нитку тебе в шпульку!
— Ось, скажи честно: ты умеешь добывать сплетни? — Они поднялись в квартиру Вероники, и теперь она ходила по комнате, поправляя картины.
— Что ты еще придумала?
— Хочу знать, чем занялся Тарас Шульговский после смерти жены.
— Это я тебе и сам могу сказать — похоронами.
— Плохой повод для шуток, — одернула его Вероника. — Можешь покрутиться среди людей, поспрашивать, а?
— Среди каких людей? — искренне возмутился Рыськин. — Для того чтобы крутиться среди бизнесменов, я рожей не вышел. И денег у меня нет на крутеж.
— Потолкайся среди служащих «Супервтора». Придумай что-нибудь!
— Хочешь, чтобы я оставил тебя без надзора?
— Я буду дома, клянусь.
— Хорошо, я поеду, — проговорил Рыськин, всплеснув руками. — Что остается делать бедному слуге, когда у барыни приступ деспотизма?
— Бедному слуге остается подчиниться. Ось, только поезжай прямо сейчас.
Рыськин вздохнул и сказал:
— Ладно, поехал. Туда — не знаю куда. Он еще поворчал в коридоре, пока завязывал шнурки на ботинках.
— Если хочешь, — крикнула из комнаты Вероника, — я подарю тебе одну из своих картин!
— Спасибо, не надо! — быстро ответил Ося и, помолчав, добавил:
— Это слишком щедрый подарок.
Вероника вышла в коридор и увидела, что Рыськин стоит, завороженно уставившись на длинную стену, плотно увешанную обрамленными холстами.
— Скажи честно, что ты думаешь, когда смотришь на мои работы? — спросила она.
Ося открыл дверь на лестничную площадку и ответил:
— Что ты долго болела.
Быстро выскочил и захлопнул за собой дверь.
Как только он исчез, с лица Вероники мгновенно сползло оживленное выражение. Она легла на диван и потухшим взглядом уставилась в потолок.
— Вот это я влипла так влипла, — тихо пробормотала она. Ей не хотелось думать или двигаться, и она не думала и не двигалась до тех пор, пока не зазвонил телефон.
— Это я, — сообщила трубка бодрым голосом Рыськина. — Узнать удалось очень немного. После смерти жены Тарас Шульговский сильно страдает. Его скорбь не демонстративна, но видна невооруженным глазом. И вот такой еще удивительный факт. Каждую ночь, как стемнеет, Тарас приезжает в редакцию журнала «Женский досуг» и по несколько часов проводит в свежеотремонтированном кабинете жены. Что он там делает, никому не известно. Женщины считают, что скорбит. А мужчины — что он там прячет какие-то ценности или важные бумаги.
— Интересно, — пробормотала Вероника. — Бумаги… Может быть, он прячет какие-то бумаги от своего партнера по бизнесу? А? Надо бы посмотреть, Ося, чем он там занимается по ночам!
— Это я, что ли, должен поглядеть?
— Не ты, а я. Вернее, мы. Ты ведь все равно постоянно рядом.
— Мне за это заплатили, — проворчал Рыськин. — И как ты собираешься попасть в редакцию? Ну, допустим, те типы, которые проверяют документы на этажах, ночью не несут службы. А вот внизу, на входе, круглосуточная охрана, уж поверь моему опыту. Как ты просочишься внутрь?
— Это же элементарно! Мы придем в редакцию вечером, как в прошлый раз, помнишь? И где-нибудь спрячемся. Ты должен быть знаком с этим приемом благодаря мировому кинематографу.
— А потом придет Тарас, а мы ка-ак выскочим! — дурашливо подхватил Ося.
— Мы не выскочим, а подсмотрим, что он будет делать. Вдруг он оттуда звонит кому-нибудь? Или с кем-то там встречается? Тайно?
Рыськин закатил глаза:
— Женское детективное расследование! Может быть, ты откроешь собственное частное бюро? Народ к тебе так и повалит. Особенно если ты повесишь в холле парочку своих буратин с отрубленными головами.
— Я никогда не рисовала отрубленные головы! — вознегодовала Вероника.
— Да? А что тогда висит возле зеркала: красное, с растрепанными жилами, торчащими пучком из розовой трубы?
— Эта картина называется «Огненный танец». Надо же такое придумать — отрубленная голова!