Реанимация чувств

– Вот еще не хватало! – яростно фыркнул Чистяков. – Вообще больше никого не буду класть. Пусть везут в «Склиф» или еще куда угодно. Я что тут буду с ними делать ночью один?

– А мне некого с вами оставить, – опустошенно сказала Валентина Николаевна. – Барашков и Маша – после дежурства, Ашот заступает завтра. У Тани день рождения. Остаюсь только я. Если надо будет, вызывайте меня. И вообще, поступайте как считаете нужным. А пока я буду в приемном, – еще раз предупредила она и вышла из комнаты.

8

В отделении кардиологии больной с инфарктом, переведенный из реанимации, блаженствовал в обществе жены и товарища по работе. В палате было почти тепло. Одному из больных родственники принесли электрообогреватель, а жена инфарктника, несмотря на тучность, влезла на подоконник и заклеила щели клейкой лентой. Друг помог ему надеть тренировочный костюм и шерстяные носки, и сейчас больной с инфарктом чувствовал себя, как кум королю. В реанимации он лежал голый под тонкой простыней с трубками в венах и наблюдал ужасные вещи. Нынешнее положение с предыдущим было не сравнить. Правда, еще немного ныл затылок и покалывало в висках, но страшная боль за грудиной уже почти отпустила. Болели еще места уколов и заклеенная рана от подключичного катетера, но по сравнению с тем, что больной перенес вчера, это были семечки. Он уже мог свободно вздохнуть! Какое счастье, оказывается, дышать полной грудью! Он лежал и чувствовал себя почти героем. Приятно даже было ощутить на себе заботу ближних. И работа с ее волнениями, которые, кстати, и довели его до инфаркта, тоже осточертела. Пусть покрутятся без меня! Эта, по сути, мелкая мыслишка нет-нет да и мелькала в его сознании.

Под одеялом было тепло. А стоявшая в укромном уголке тумбочки бутылка армянского коньяка, принесенная коллегой, согревала ожиданием сердце.

«Ничего, что рука онемела, – думал больной. – Сейчас примем по маленькой, все и пройдет…»

Жена зашуршала пакетами и достала из сумки банку с куриным бульоном, завернутую в ворох газет. Как было приятно глотать горячую, насыщенную, пахучую жидкость! В реанимации он сутки не ел. Там и здоровый окочуриться может! Он подмигнул товарищу. Показал взглядом на бутылку. «Сейчас, мол, не надо. Лучше не торопясь, когда супруга уйдет!»

А жена покормила его и действительно засобиралась домой. У нее было много дел: отварить картошку на ужин двоим сыновьям и сделать мужу паровые котлетки. Кто же, находясь в сознании, будет есть больничную кашу? Еще нужно было собрать в больницу необходимые вещи. Два полотенца, бритву, зубную щетку, пару тарелок, ложку и вилку, кружку и массу других необходимых для жизни мелочей, по объему занимающих два чемодана. На дорогу нужно было потратить никак не меньше часа. А еще ехать обратно! Поэтому она торопливо поставила назад в сумку грязную банку из-под бульона, поцеловала мужа в небритую щеку и почти бегом направилась к выходу.

Товарищ, осторожно выглянув за дверь и заговорщицки подмигнув (мол, порядок, ушла), извлек из кейса батон копченой колбаски, яркий желтый лимон, пару свежих огурчиков, коробку конфет и два пластмассовых стаканчика. На тумбочке, на газетке, он аппетитно нарубил колбасу, разрезал пополам огурчики, так что по всей палате распространился яркий весенний запах, открыл коробку конфет, настругал лимончик и с вожделением отвинтил крышку с бутылки. Больной почти сидел на подушках и сглатывал слюну.

– Ну, будь, товарищ! За выздоровление!

– Будь!

И они, неслышно чокнувшись стаканчиками, выпили сразу по половине. Шестиместная палата была почти пуста. Больные кто мог, разбрелись. У кого-то были назначены процедуры, кто-то пошел вниз повидаться с родственниками. В палате кроме друзей оставался лишь старый дед в очках со сломанными дужками, притянутыми к голове засаленной резинкой. Дед с виду был худощавый и строгий. Все время, пока он был не занят уколами, он читал прессу. Судя по всему, особым вкусом дед не отличался. В пачке уже прочитанных газет лежали и «Московский комсомолец», и «Аргументы и факты», и журнал «Женские дела», и еженедельник «Совершенно секретно», и даже небольшие серые листки под названием «Русь».

– Слышь, ты! – сказал дед приятелю инфарктника, аккуратно складывая в стопку очередную прочитанную газету. – Ты не налегай на спиртное-то, ему же нельзя!

Друзья в это время готовились принять по второй.