Дикий Талант

Я кивнул.

Барон повернулся к своим людям.

— Одли! — окликнул он седого крепыша. — Ты пойдешь первым. Возьми еще одного. Да, старик мне нужен живым, понял?

Крепыш кивнул, словно это было само собой разумеющимся.

— Д-дакота, — сказал я. — П-поможешь Од-д…

Пауза. С легкой, едва заметной заминкой мой «телохранитель» склонил голову.

— Я тоже пойду! — На щеках у Гилберта выступил румянец, глаза блестели. — С вашего позволения, мессир граф.

Эх ты, мальчишка!

Я помедлил, кивнул. Ничего не поделаешь. Моя шпага с едва слышным скрежетом выскользнула из ножен.

— От-тлично, — свободной рукой я нащупал на поясе письмо, свернутое в трубочку. Протянул Гилберту: — Ес-сли н-найд-дешь Р-ришье, он т-тебя обязательно в-возьмет к-себе. Обещаю.

— Приготовились, — сказал барон…

— Ушел?! — барон вскинул голову. Лицо заострилось.

— Ушел, вашмилость, — покаялся крепыш Одли, зажимая рану в плече. — Выродок какой-то, честное слово.

Я огляделся. Вечерело. Мы стояли на улице. Таверна выглядела взятой штурмом и разграбленной ордой варваров. Одиноко качалась вывеска. Стражники древками алебард сгоняли угрюмых окровавленных наемников в кучу. Их ножи, рапиры и шпаги были свалены на земле. Наемники смотрели зло и безнадежно. Наша атака заставила их отступить, а затем и местная стража подоспела. На земле, баюкая руку, замотанную в грязную тряпку, сидел человек. Почувствовав мой взгляд, он поднял голову — я вздрогнул. Кловис. Он посмотрел на меня равнодушно и отвел глаза. Я дернул щекой. Да, они насильники, бродяги, мародеры и никчемные люди! Да, почти все из них запятнали свою совесть грабежами и убийствами. Но когда-то я командовал наемной ротой и знаю, что у этих людей находится в нужный момент и настоящая честь, и настоящая храбрость. Так мне ли, Выродку, их осуждать?

Дакоты нигде не было видно. Гилберт стоял неподалеку, положив меч на плечо, и смотрел на бывших своих друзей. Глаза у него были странные. Привыкай, мальчик. Редко удается побыть на однозначно правой стороне. И почти всегда это пребывание связано с привкусом горечи.

Барон подошел ко мне, отсалютовал.

— Иероним фон Тальк. — Голос звучал глуховато, с едва заметным акцентом. — Благодарю за помощь, мессир…

— Г-генри Т-тассел, — назвался я, внимательно разглядывая барона. Лицо его было странно омертвевшим, неподвижным, как маска; следы недавно сошедших синяков — Упал с лошади? Глаза глубоко посажены. Нос, похоже, недавно ломали — и лекари попались не самые удачные: сросся хрящ неровно, кончик носа смотрит немного влево. Впрочем, барона это не портило.

— Что с ними будет? — спросил Гилберт безучастно. Барон пожал плечами. Со стороны мальчишки это была дерзость, но в такой момент многое прощается.

Решать местному префекту. Скорее всего, двоих-троих повесят, — сказал барон.

Лицо Гилберта дрогнуло.

— Остальным отрежут по левому уху и отпустят. А ты бы хотел по-другому?

— Я… вы же их…

«…подставили», — мысленно закончил я фразу.

— Мальчик, ты хороший солдат, — сказал барон. — Но ты многого не понимаешь. Год назад шайка, подобная этой, неплохо погуляла в одной деревне. Деревня Тишь в моих владениях. А я опоздал на несколько часов. Рассказать, что там

было? Сколько там было трупов, хочешь знать, мальчик? А?! Не слышу!

Гилберт посмотрел на меня. Я покачал головой: не надо, молчи.

Гилберт молчал.

— Впрочем, неважно, — заговорил барон совершенно спокойно. — Важно, что это не твоего ума дела, мальчик. Ты понял? Отвечай, я приказываю.

— Бесноватый! — донеслось со стороны пленных наемников. Кажется, это даже произнес стражник.

Не знаю. Я бы не удивился.

Барон и глазом не моргнул. Продолжал в упор смотреть на Гилберта.

— Да, — пробормотал тот наконец. — Как скажете, м'сир.

— Еще раз благодарю! — сказал фон Тальк, оборачиваясь ко мне. — А сейчас, если позволите, граф, мне нужно облегчиться. Переживания, то-се, сами понимаете.

Он махнул рукой куда-то в сторону. Я кивнул. Кажется, никогда не привыкну к этой провинциальной простоте.

— К-конечно. Б-было оч-ч…

— Мне тоже было приятно познакомиться, мессир граф — Мы раскланялись. Я смотрел ему вслед — как он идет, сильно размахивая правой рукой. Усталая, сумрачная фигура. Чудовищный и странный он человек, этот барон. Я перевел взгляд на небо. Оно налилось темной синевой. Как здесь стремительно темнеет, никак не привыкну. Проклятая тревога не оставляла, свербела в душе, подобно занозе. Что-то случится. Что-то…