Дело гастронома № 1

Беркутов недовольно хмыкнул, взглянул на манекенщицу, которая также удивилась столь грозному тону разговора. Беркутов ласково улыбнулся ей.

– Как же у вас тут все демократично! – улыбнулась в ответ ему манекенщица, поправляя платиновую прядь волос.

– Издержки хорошего отношения к персоналу! Прошу простить, но, кажется, мою работницу придется наказать за столь недопустимый тон разговора. Я быстро!

И Беркутов, сохраняя на лице вежливую улыбку, поднялся и вышел из кабинета.

В кабинете Зои сидел с суровым видом Афанасьев, Лида же нервно расхаживала взад-вперед. Через мгновение вошел Беркутов. Вся суровость тут же слетела с лица Афанасьева, и он мгновенно поднялся. Беркутов узнал его и, сжав кулаки, решительно двинулся на него. Афанасьев испугался, вытащил свое удостоверение, выставив его, как щит.

– Я ревизор Контрольно-ревизионного управления Министерства торговли СССР Афанасьев! Попробуйте только тронуть меня! Вот бумага, разрешающая мне проведение проверки в вашем гастрономе. Это общественно-политическая акция совместно с газетой «Труд»! А теперь попробуйте ударьте меня! – почти скороговоркой выпалил он, и Беркутов остановился почти в метре от него. Медленно разжал кулаки.

– Вот разрешение!..

Афанасьев передал разрешение. Беркутов взял его, сложил вчетверо, сунул в карман и увидел Костю, который, понурив голову и стараясь не смотреть на отца, стоял рядом с ревизором.

– Немедленно отдайте разрешение! – возмутившись, гневно потребовал Афанасьев.

– Вам отдадут, не беспокойтесь!

Беркутов подошел к Косте. Взглянул на него.

– Сам напросился?!

– Обязали.

– Как «обязали»?! Это инициатива газеты! – тотчас встрял Афанасьев. – И хочу вам доложить, товарищ директор, что мною в первый же день ревизионной комиссии были обнаружены существенные нарушения правил советской торговли: продавцы обвешивают покупателей, а руководящие работники, – он взглянул на Лиду, – всячески препятствуют проведению ревизионной проверки! Я буду жаловаться руководству министерства. Думаю, все эти факты найдут свое отражение и в той газетной статье, которая выйдет по итогам данной проверки.

Он снова нацепил на себя сурово-строгую маску. Беркутов перевел взгляд на Афанасьева.

– Вон отсюда! – сквозь зубы процедил Георгий Константинович.

Афанасьев застыл на месте, испуганно взглянул на Беркутова, потом перевел взгляд на Лиду. Однако и она не ожидала от мужа такой реакции.

– Вон отсюда! Или я позову грузчиков, и они выбросят тебя из магазина!

Не дожидаясь ответа Афанасьева, Беркутов подошел к селектору, нажал на кнопку.

– Люся, немедленно позови в кабинет Зои Сергеевны двух грузчиков! Да покрепче!

– Хорошо, Георгий Константинович! – бодрым голоском отозвалась Люся.

Беркутов отключился, взглянул на Афанасьева. Тот быстро все понял. Схватил свой портфельчик и кинулся к выходу.

– Вы еще за это ответите! Да я вас снова в тюрьму упеку! Я так этого не оставлю! – задержавшись на пороге, гневно выкрикнул ревизор и, как ошпаренный, выскочил из кабинета, но тут же вернулся, чтобы добавить: – Распоясались тут!

Лида испуганно смотрела на мужа. Костя не убежал, стоял с поникшей головой.

– Георгий, что ты делаешь?! Это же ревизор союзного министерства! – прошептала она.

– И впредь, когда у меня в кабинете находится посторонний посетитель, я попрошу вас, Лидия Александровна, вести себя более учтиво, – сурово заметил он жене. – Ты поняла?!

Та помедлила и кивнула. Беркутов двинулся из ее кабинета. Но на пороге остановился, с хмурым видом взглянул на сына.

– Будем считать, что ничего не было, – вздохнул он.

Маша подошла к подъезду, где жил Антон, взглянула на его окно, лихо свистнула, заложив два пальца в рот. Но Антон не появился. Она свистнула еще раз. На этот раз на свист с балконов высунулись двое мужчин и подросток Толян. И еще одна старушка. Взглянув на Машу, мужчины разочаровались и скрылись. Остальные заинтересовались ею и продолжали рассматривать.

– Вы от Нины Семеновны? По пошиву джинсов? – хрипло спросила старушка, но Маша, взглянув на нее и нахмурившись, вошла в подъезд.

Она легко поднялась на второй этаж, остановилась у двери Антона. Помедлила и прижала палец к кнопке звонка. Было слышно, как громкий звонок гулко разнесся по пустой квартире. Маша перестала звонить, хмуро вздохнула, приложила ухо к дверной щели, но за дверью было тихо. Маша от злости ударила ногой в дверь, но причинила боль лишь себе. Негромко простонала и, прихрамывая, стала спускаться вниз.