Дело гастронома № 1

Беркутов и Лида лежали в постели. Горел торшер, шторы были задернуты. На столике у кровати стояла початая бутылку вина и шоколад. Лида вдруг рассмеялась.

– Смешно, мы с тобой как любовники! Дочь в кино выпроводили, а сами в постель! – Она снова захихикала. – И ты вдруг налетел, грубо смял девчонку! А я, извини, люблю, когда внезапно и грубо. Что это с тобой, а? Бес в ребро?!

Беркутов кивнул.

– Мы же еще не старые с тобой. И все чувства живы, так что бес – это всего лишь перчинка!

– Надо бы почаще так, с перчинкой! Вот ты налетел, грубый, страстный, и все мои подозрения как водой смыло, – прошептала она, нежно прижимаясь к нему.

– Принято к исполнению, товарищ бригадный генерал!

– Нет, правда! Я снова почувствовала себя женщиной. Сразу захотелось сменить гардероб, пойти в салон красоты и вообще резко поглупеть!

– И мне было хорошо с тобой.

Он улыбнулся, обнял ее, поцеловал в нос. Беркутов наполнил бокалы вином «Твиши», протянул ей бокал.

– За нас!

– За тебя!

– За нашу дочку!

Они выпили по глотку сладкого нежного вина. Беркутов отломил кусок шоколадки, передал Лиде.

– Скажи, у тебя были другие женщины? – смутившись, вдруг спросила она.

Беркутов недоуменно посмотрел на нее.

– До тебя?

– Нет, после того как мы поженились?!

– Нет! – твердо ответил он.

– Но почему?! Ты же красивый, привлекательный мужчина, умный, ласковый. Я же вижу, как женщины на тебя смотрят! Многие, если их возлюбленная предает, начинают мстить всем подряд! Я знаю, что тебя предали, но ты почему-то остался таким же трепетным и нежным! – Она улыбнулась ему. – Почему?

– Когда меня Ева предала, я дал себе слово, что не только мстить женщинам не буду, но сделаю все, чтобы моя будущая избранница никогда не ощутила бы горечи предательства! На каждого такие вещи действуют по-разному.

– И что, никогда не тянуло на сторону? – В ее глазах мелькнули озорные огоньки. – Меня и то иногда тянуло!

Беркутов удивленно хмыкнул.

– Тянуло, тянуло!.. Я что же, совсем уж не мужик?! Могу даже сказать, что и сейчас тянет!

Лида вдруг напряглась, взглянула ему в глаза.

– Почему же ты не сделаешь этого?! – испуганно спросила она.

– Потому что я тебя люблю и не хочу огорчать. Эти порывы очень просто гасить, – грустно сказал он.

Лида с облегчением вздохнула, набросила халат и, поцеловав мужа, пошла в ванную.

Маша после ухода мужа приняла ванну и теперь расчесывала волосы перед зеркалом. На секунду она замерла, с улыбкой взглянула на себя, затем, вдруг о чем-то вспомнив, подбежала к телефону и набрала номер. Антон в это время спал, звонок разбудил его. Он подскочил и, забыв о всех наставлениях матери, схватил трубку.

– Я слушаю!

– Але, Антон, это ты?! Это Маша!

Она просияла.

– Ты не представляешь, как я рада тебя слышать! И еще очень хочу видеть!.. Сейчас же! Немедленно! Але?! Ты слышишь меня?!. Приезжай ко мне! Все бросай и приезжай! Мой муж забрал свои вещи и уехал! Я одна! Ты приедешь?! – нетерпеливо воскликнула она.

Она воображала, что он не станет раздумывать, все бросит и примчится к ней на крыльях любви, ведь он так домогался первого любовного свидания, но после ее вопроса «Ты приедешь?» вдруг возникла странная пауза. Антон помнил наставления матери и теперь не знал, что сказать.

– Я сейчас не могу встретиться с тобой.

– Почему? Они били тебя?

– Никто меня не бил!

– Почему тогда не можешь?!

– Ну как почему? – Он наморщил лоб, стараясь придумать хоть какие-то объяснения, но на ум, как назло, ничего толкового не приходило. – Я трое суток провел в холодной камере, простыл, и мне нужно немного подлечиться!..

– Приезжай, я тебя вылечу! У меня и мед есть, и лекарства, и горчичники. Я тебя к утру на ноги поставлю! Честное слово! Приезжай! Бери такси и приезжай!

– Мама приехала, и она этим активно занимается. Я не могу ее сейчас оставить.

– Но ты ведь взрослый мальчик, при чем тут мама?! А я жутко хочу тебя видеть! Ты понимаешь?!

– Я понимаю, но пока не могу!

– А когда ты сможешь?! Завтра?

– Завтра вряд ли! Может быть, через неделю или позже. Мне надо все обдумать!..

– Что случилось?!

– Да ничего не случилось! – Он снова наморщил лоб, стараясь сообразить, что еще могло с ним случиться, помимо простуды. – Просто трудно все объяснить… – Он вздохнул.

Маша слушала тишину в трубке и вдруг поняла, что это конец их любви. Собственно, никакой любви и не было, так, влюбленность, влечение, физическая тяга, сексуальные фантазии юнца, совсем еще мальчишки, и все это выдуло из него одним болезненным сквозняком. А она поверила в его клятвы, признания, слова – и вдруг все рухнуло, и ничего не осталось, кроме щенячьего писка и телячьего блеяния. Слезы брызнули сами собой, Маша заплакала, завыла в голос, не понимая, за что ее так наказала судьба. За что?! За всеми этими слезами Маша забыла, что разговор продолжается, никто из двоих трубку не положил. Антон успел перенести телефон на стол и, поддерживая трубку плечом, взял кусок булочки, намазал его толстым слоем варенья и стал жадно есть, запивая холодным чаем, оставшимся на столе. Поев, Антон неожиданно приободрился и решил, что надо расставить все точки над «и». И, вздохнув, опять заговорил в трубку: