Дело гастронома № 1

– И ты пошла?

Она пожала плечами.

– А почему я должна отказываться? – с вызовом бросила она.

Беркутов пожал плечами.

– Я театр, между прочим, с детства обожаю! А почему вы спрашиваете?

– Как почему?! Видишь ли, это все-таки мой сын… – задумчиво произнес он.

– И что с того? Он мне сразу выложил, что является вашим сыном. Довольно милый юноша. Угощал пирожными и шампанским в антракте, хватал за коленку во время спектакля, а в подъезде моего дома пытался поцеловать взасос, представляете? Прыткий! Вот только в кого, а?.. – И тут же осеклась.

Беркутов невидящим взглядом смотрел сквозь нее. Потом вдруг очнулся.

– Забери у меня документы, утром я задержусь, а часть подписанных бумаг надо с утра отправить!

Он развернулся и пошел к себе в кабинет. Люся двинулась за ним. Едва успела она войти и затворить дверь, как Беркутов вдруг крепко обнял ее и жадно поцеловал в губы. Сумочка выпала из рук Люси. Она растерянно взглянула на него. Но Беркутов тут же резко отстранился, погладил ее ладонью по щеке, шумно выдохнул и смущенно пробормотал:

– Извини! Видно, сынок в меня уродился!

Он усмехнулся, поднял сумочку и передал ей. Люся растерянно взяла ее, затеребила ручку. На лице ее не отражалось ни возмущения, ни обиды. Напротив, она с нежностью и восхищением смотрела на своего директора. На лице же Беркутова, который прошел к своему столу, застыло уже привычное, будничное выражение: доброжелательное и одновременно официальное. Люся забрала папку с бумагами, двинулась в приемную.

– Не уходи! Сейчас Максимыч приедет, я тебя отвезу домой! – бросил ей вслед директор.

Люся обернулась, она была приятно удивлена и смотрела на Беркутова, не зная, что ответить.

– Если ты не возражаешь, конечно!..

– Ни чуточки даже не возражаю, – немного смутившись, ответила Люся.

Антон старательно пылесосил квартиру. Пропылесосил ковер в гостиной, стал лазить по углам, собирать тряпкой пыль под батареями, под сервантом. Потом бросил нервный взгляд на часы: 21.30. Круглый стол был сервирован на двоих: в центре пять роз в хрустальной вазе, полусладкое шампанское, коньяк армянский пять звездочек, банка красной икры, швейцарский дырчатый сыр, масло, конфеты «Мишка на Севере». Антон выключил пылесос, подошел к телефону, выждал секунду-другую, чтоб успокоиться, затем набрал номер.

– Слушаю? – послышался женский голос.

– Это снова сумасшедший Антон! Ты сегодня придешь ко мне? Я так жду!

– Ты с ума сошел! – прошептала она.

– Умоляю, не бросай трубку! – выкрикнул он, но в тот же миг Маша положила трубку.

Антон снова набрал ее номер. Потянулись долгие гудки, однако на этот раз трубку никто не поднимал.

– Возьми же, возьми трубку! – упрямо повторял вслух Антон, словно заклиная этот проклятый телефон.

Маша была одна в квартире. Телефон звонил, и пронзительные эти звонки разносились по всей квартире. Но ей почему-то казалось, что по всему дому. Щеки пылали. Маша приложила к ним ладони, подошла к телефону, но трубку не брала, ожидая, что он наконец замолчит. Но звонки не стихали. Маша, зажав уши, принялась нервно расхаживать по квартире. Затем, не выдержав, принялась декламировать Пушкина. Почему-то «Мороз и солнце! День чудесный!». Не дочитав первую строфу, сбилась. И телефон, словно по волшебству, затих. Она в упор смотрела на него. Телефон молчал. Маша с облегчением вздохнула. Присела на диван. Телефон молчал. Она встала, потом снова села. Часы показывали 21.45. В квартире стояла мертвая тишина. Маша откинулась на спинку дивана, закрыла глаза, ожидая звонка: «Почему же он не звонит? Передумал?.. Боже, о чем я думаю?! Кажется, сама схожу с ума!» Она открыла глаза, взглянула на фотографию мужа. Тот строго смотрел на нее. Телефон снова зазвонил. Маша вздрогнула, резко поднялась. Даже сделала шаг к телефону, но тут же остановилась, замерла на полпути. Смотрела на аппарат и с места не сдвинулась.

Люся с Беркутовым ехали в машине, оба на заднем сиденье. Максимыч был за рулем.

– Да, забыл совсем! Мне сегодня принесли новый сборник Евгения Евтушенко! Я знаю, ты любишь! – Беркутов ласково покосился на нее. – Жаль, на работе остался!

Люся даже взвизгнула от радости.

– Ой, дадите почитать?! Обожаю Евгения Саныча, – загорелась она.

– Я тебе его подарю. Мы с Лидой больше любим Вознесенского.

– Вознесенский заумный! А вот Евтушенко!..

Люся так и засияла от счастья, схватила Беркутова за руку, крепко ее сжала. Беркутов кивнул, сдержанно улыбнулся.