Архангел

Келсо в нерешительности стоял в дверном проеме, разглядывая бумаги. Оглянулся. На вырубке никакого движения. Русский, скорее всего, у реки, следит за О'Брайеном. У них лишь одно тактическое преимущество, подумал Келсо: их двое, а он один и не может шпионить за обоими одновременно. Помявшись в дверях, он подошел к столу.

Он собирался лишь бегло просмотреть бумаги и начал быстро листать их.

Два паспорта, красные, в твердой обложке, шесть сантиметров на четыре, с надписями «Паспорт» и «Норвегия», выданные в Бергене в 1968 году, — молодая чета почти одинаковой внешности: длинные волосы, очень светлые, похожи на хиппи, девушка хорошенькая, чистенькая. Он не запомнил их имена. Въехали в СССР через Ленинград в июне 1969 года...

Удостоверения личности трех человек: первый — моложавый, в очках, с торчащими ушами, по виду студент; второй — пожилой, за шестьдесят, много по-видавший, уверенный в себе, быть может, моряк; третий — пучеглазый, неухоженный, цыган или бродяга. Документы старого советского образца, имена неразборчивы...

И, наконец, еще стопка документов, всего шесть, по пять скрепленных между собой страниц каждый, написаны чернилами или карандашом, разными почерками: один аккуратный, один неряшливый, другой совсем неразборчивый, но всякий раз вверху первого листа заглавными буквами надпись: «Признание».

Келсо почувствовал из открытой двери порыв ветра, взъерошивший волосы на затылке.

Он аккуратно сложил бумаги, отодвинул их от себя; слегка подняв руки и как бы отрекаясь от них, вернулся к двери и едва не поскользнулся на ступеньках. Сел на обветшалую доску, поднес к глазам бинокль и понял, что весь дрожит.

Он сидел так несколько минут, стараясь успокоиться. Он знал, что ему нужно сделать, — то, что должен сделать ученый, — спокойно, осмысленно, без скороспелых истерических выводов подойти к столу, переписать имена и позже проверить их.

Убедившись в двадцатый раз, что среди деревьев нет ни одной живой души, он встал, протиснулся через низкую дверь, и первое, что бросилось ему в глаза, было ружье, прислоненное к стене, а второе — сам русский: он неподвижно сидел за столом и смотрел на него.

У него редкостный дар молчания, вспоминал его секретарь, он уникален в этом отношении в стране, где все слишком много говорят...

Он по-прежнему был в форме, в шинели, на голове фуражка. Золотая звезда Героя Советского Союза, пришпиленная к лацкану, сияла в свете керосиновой лампы.

Откуда он взялся?

Келсо нарушил тишину бессвязным бормотанием:

— Товарищ... вы... я так удивился... искал вас... хотел... — Он нервно расстегнул молнию и достал кожаный мешочек с тетрадью. — Я хотел вернуть вам бумаги вашей матери, Анны Михайловны Сафоновой...

Время тянулось. Прошло полминуты, минута, наконец русский тихо сказал:

— Хорошо, товарищ. — Он сделал какую-то пометку на листе и кивком пригласил Келсо к столу. Келсо подошел, положил на стол мешочек с тетрадью, как некую жертву, призванную умилостивить мстительного бога.

Снова долгая, мучительная пауза.

— Капиталисты, — заговорил наконец русский, положив огрызок карандаша и потянувшись к трубке, — это грабители. Империализм — высшая стадия капитализма. Из этого следует, что империалисты — самые великие грабители за всю историю человечества. Они готовы выкрадывать чужие документы. С легкостью! Они готовы украсть у вас последнюю копейку. Или чужую лодку, да, товарищ? — Он подмигнул Келсо и продолжал смотреть на него, зажигая спичку, раскуривая трубку. Выпустил облачко дыма. — Закройте, пожалуйста, дверь, товарищ.

Начинало темнеть.

Если мы застрянем здесь на ночь, то вообще никогда отсюда не выберемся, думал Келсо. Почему так долго не возвращается О'Брайен?

— Теперь, — продолжал русский, — нужно задать решающий вопрос, товарищ. Как нам защититься от этих капиталистов, империалистов, от этих грабителей? Ответ на этот вопрос тоже имеет решающее значение. — Он загасил спичку резким взмахом руки и наклонился вперед. — Мы можем защититься от этих капиталистов, этих империалистов, этих мерзких пронырливых жуликов в образе человеческом, только проявляя железную бдительность. Возьмите, к примеру, эту норвежскую парочку с их змеиными улыбками. Они приползли на своих червивых брюхах в этот лес, просили: «Покажите нам дорогу, товарищ!» Как вам это понравится? Они, видите ли, проводят так каникулы!