Crysis. Легион

Локхарт неторопливо минует рабочие места персонала, заходит в мою клетку. Рукава его закатаны до бицепсов. Камуфляжный рисунок на ЦЕЛЛовской униформе — сетка гексагонов: серо-голубых, зелено-серых, коричнево-серых. Медовые соты — как татуировка Пророка. Странно, но такие мелочи подмечаешь в самый неподходящий момент.

— Отлично! — изрекает Локхарт.

Всего-то легкий пистолет, М-12 «Нова». Пока не уставится прямо в лицо, и не оценишь, насколько дрянная железка велика.

«Сейчас кранты, сдохну», — думаю и тут же поправляюсь: куда уж дальше сдыхать. Голду точно кранты. Если Локхарт любитель прятать концы в воду, и крысы лабораторные сдохнут. А я нет.

Я уже мертвый. Мертвый раз и навсегда. Уже сутки мертвый.

Локхарт наклоняется.

— Мои люди весь городской центр перерыли. Твою задницу искали, жестянка драная. А ты здесь, связанный по рукам и ногам.

— Что автоматически снижает его потенциальную опасность до нуля — и превращает тебя в убийцу, если нажмешь на крючок. Я уже не говорю про нарушение законов войны.

О, Тара Стрикланд собственной персоной — и как нельзя вовремя! Машет рукой — и пара «целлюлитов» вздергивают Натана Голда на ноги.

Однако же трудно не заметить: пушка коммандера Локхарта по-прежнему глядит мне в лицо. Тара Стрикланд расслабляться себе не позволяет и пушку не упускает из внимания.

— Коммандер Локхарт, отставить!!

Ах, как ему не хочется, как он ненавидит высокомерную сучку, возомнившую, будто имеет право приказывать ему, коммандеру Локхарту. Ненавидит военные законы, а больше всего ненавидит меня.

Но все же коммандер не стреляет, опускает пистолет.

Стрикланд уже занялась другими.

— Натан Голд! Какая приятная встреча!

— О господи, Тара! — Голд качает головой, вздыхает, — Работаешь с этими негодяями? Если б только отец тебя видел…

— Натан, мой отец умер, — отвечает она и дарит Голду милую, солнечную улыбку. — Пожалуйста, заткнись, а то я передумаю и отправлю тебя вслед за ним.

Кивает мордоворотам, держащим беднягу.

— Если начнет брыкаться, постарайтесь не слишком его изувечить. Сохраните для допросов.

Повернулась к Локхарту.

— Заглуши его!

Швыряет коммандеру матово-черную штуковину размером в магазин на шестьдесят патронов. Тот нахлобучивает штуковину мне на голову, и перед глазами раздваивается: вижу двоих размытых Локхартов, рычащих подле меня, двух Стрикланд, ведущих двоих Голдов через два тамбура. Мир качается перед глазами, никак в фокус не может вплыть. В правом ухе жужжит пчелиный рой.

— Вставай!

Кресло выпускает меня, я встаю — верней, пытаюсь, едва не валюсь после первого же шага. Усилием воли заставляю зрение сфокусироваться, и, поколебавшись немного, мир сходится в одно целое. Однако все по-прежнему расплывчатое, замутненное. Почти бесцветное. Я слабей демократов на последних выборах.

— Пророк, не вздумай баловать со мной! Пошел!!!

В конце-то концов, «КрайНет» эту штуку соорудила. Само собой, придумала и аварийный выключатель.

ПОЛЮС

Мы с Голдом ни дать ни взять — Пат и Паташон. Вышагиваем рядышком по коридору, пушки глядят в лицо, пушки глядят в спину, один сложен будто титан Атлас, второй — вылитый Чарли Браун. Один без пяти минут труп, второй — труп уже сутки.

Но молчу лишь я. Голд бормочет на ходу — я улавливаю что-то про Тару, ее отца, поганый выбор карьеры — и вдруг пытается завязать разговор.

— Тара, думаешь, ты самая умная, всех к ногтю прижала и обвела вокруг пальца? Ты хоть понимаешь: это даже не Пророк, а какой-то безымянный солдафон!

— Господи, Натан, да заткнешься ты?

Заткнуться он не способен, но разговаривает только с собой, бормочет под нос.

А меня ноги не держат. Пол качается при каждом шаге, но лишь когда Стрикланд шипит: «Землетрясение!» — понимаю: не только во мне дело. И мы выходим в широкий зал как раз вовремя: обвешанный декоративной лепниной потолок вовсю трясется в восьми метрах над головой.

Из-за тряски дела идут быстрее.

Мордовороты обмениваются необыкновенно умными и полезными замечаниями вроде: «Гребаный потолок!» и «Щас грохнется!». Стрикланд приказывает всем убираться, причем немедленно — как будто мы и сами не понимаем. Одна из невсамделишных, навроде колизейных, колонн у входа звонко ломается посередке, и я снова на улице. Локхарт по- прежнему держит отупляющую комбинезон штуковину над моей головой, взвод наемников пятнает меня красными точками прицелов, и все мы дружной толпой ползем через улицу к «апачу». Голда не видно — а-а, вот он, беднягу заволокли в нагло припаркованный «хамви» дальше по улице. Пока-пока, Голд, ты уж извини — не сложилось. Рад, что хоть под конец ты не совсем тряпкой оказался.