Девушка с синими гортензиями

– Разумеется, сударыня. – Хозяин повернулся к Видалю. – Может быть, вы все-таки хотите кофе? Нет? Ну, как вам будет угодно.

Хмурясь, Амалия принялась листать тонкие пожелтевшие страницы. Судя по записям, Анри Невер не слишком хорошо переносил путешествие по воде. Дневник пестрел жалобами на качку и на то, что вода наводит на него тоску.

«8 июля. Жарко, небольшой ветер, качает не сильно. Я и рад, и не рад, что приехал на яхту. С одной стороны, тут очень мило. С другой – мне кажется, что моя пьеса не нравится Л., а раз так, значит, на ее мужа я могу не рассчитывать. Л. в эти дни дуется на всех, поссорилась с Жозефом (какой-то не такой жемчуг он ей подарил, что ли). Ева и Шарль то воюют, то мирятся. Она воюет для того, чтобы мириться. Он мирится, чтобы больше не воевать. Забавно за ними наблюдать, но ее мне жаль. Это безнадежно, у него на лице всегда одно и то же выражение – я тебя не люблю, ты мне противна. Эттингер застегнут на все пуговицы, вежлив, как всегда; как всегда, немногословен. Не человек, а машина какая-то. Б. всем надоел со своими камерами: станьте тут, станьте там… Он всегда загорается энтузиазмом, берясь за что-то новое, а потом так же быстро остывает. В области искусства он пытался делать все, даже одно время духи смешивал. Ничего нет хуже, чем богатые дилетанты, которые думают, что они все могут, и которых никто не решается осадить.

10 июля. Поговорил с Б. о моей пьесе. Тот сказал, что она хорошая, как будто я сам не знаю. Не нужны мне похвалы (как и критика), просто поставьте ее на сцене! Говорил с Л. о том, что в пьесе есть роли для нее и для Шарля, что я смогу переписать его роль (она там маленькая, по правде говоря). Л. обещала подумать. Надеюсь, что мои слова насчет роли для Шарля сработают.

11 июля. Ночь. Лежу в постели и жду, пока Ева и Шарль перестанут ссориться за стенкой. Дворецкий, у которого каюта с другой стороны от них, тоже, наверное, не спит, бедняга. Подумал: пожалуй, хорошее начало для пьесы – человек в гостинице слышит ссору из-за стены. Я мог бы сделать из этого неплохую комедию.

14 июля. Национальный праздник, по случаю чего выпито много шампанского. Даже Ева развеселилась и перестала терзать Шарля. Бедная, бедная Ева… С ее талантом она заслуживает лучшего. Хотя, может быть, наоборот: она как раз получила ровно то, что заслужила. (А я? Что заслужил я?)

17 июля. Пил сегодня с Эттингером. Наш немец (он никогда так себя не называет, но все равно наполовину немец) не на шутку расстроен. Рассчитывал, что в новую пьесу с Л. его возьмут декоратором, даже показал ей сделанные эскизы, а Л. наморщила свой очаровательный носик и со вздохом промолвила: «Как все это… обыкновенно!» Слово «обыкновенно» прозвучало для бедняги Леопольда как стук ножа гильотины. И уже за обедом Л. заговорила с мужем, что хочет в декораторы какого-то русского, который что-то там делал для балетов. Поразительно: Жозеф – умнейший человек, но такой простофиля, когда дело касается его жены… И всегда во всем ее поддерживает. Если завтра она захочет луну с неба, точно ее достанет.

19 июля. Ненавижу Шарля с его смазливой рожей, ненавижу Еву. Как они мне осточертели со своими ссорами за стеной! Хоть бы парень ее прикончил, было бы какое-нибудь развлечение, на худой конец.

23 июля. Утро. Мы в Генте. Прибыла наша почта. Получил ответ от директора одного из театров, которому предлагал сотрудничество. Много любезных слов, из которых следует только одно: у них достаточно своих авторов, я им не нужен.

Я должен уговорить Л. сыграть в моей пьесе. Должен!

День. Неудачный момент я выбрал, чтобы вновь поговорить с Л. о пьесе: она из-за чего-то взъярилась на Жюли и надавала ей пощечин. Та убежала, всхлипывая. Наверное, просто надоела Л. своими вечными разговорами о женихе, третьем сыне старого графа Сертана. По словам Жюли, он само совершенство, а я хорошо помню эту семью: спесивые, чопорные, невыносимые снобы, подают два пальца на прощание как великое одолжение. Для Жюли, конечно, попасть в нее верх всех мечтаний, хотя лично я сомневаюсь, что юноша на ней женится. Он крошечного роста, страшно застенчив и к тому же заикается, что отчасти объясняет надежды Жюли: девушкам своего круга городской отпрыск не нравится, и она была первой женщиной, которая обратила на него внимание. Честно говоря, я зол на эту неловкую особу, потому что горничная навлекла на себя гнев Л. в самый неподходящий момент. Если бы я зашел в другой раз…

Я хотел уйти, но Л. сказала, чтобы остался. И, расчесывая волосы (уголок ее прелестного рта все еще подергивался после недавней вспышки гнева), добавила, что пьеса ей не нравится и играть в ней она не будет. Я спросил – почему. Л. ответила, что ей неинтересно, что она устала играть смазливых любовниц и глуповатых красавиц. Ей хочется совсем других ролей, которые я все равно не могу ей дать.