Час Ноль

— А что хорошего в том, чтобы терять голову?

— Нет, нет, ваше поведение в высшей степени благоразумно. Я только не могу понять, как вам это удается.

— Наверное, потому что я здесь посторонний.

— Может быть. Вы не можете понять того облегчения, которое все мы испытали, когда с Невила сняли подозрения.

— Я, безусловно, этому рад, — произнес Ройд. Она поежилась от пришедшей в голову мысли.

— Еще бы немного… Если бы Камилла не позвонила Баррет, после того как ушел Невил, — тогда…

Она не договорила. За нее это сделал Томас.

— Тогда бы старину Невила обвинили в убийстве.

В его голосе прозвучала нотка злорадства, и Мэри с укоризной взглянула на него. В ответ он покачал головой и слегка усмехнулся.

— Не такой уж я бессердечный. Но теперь, когда Невилу ничего не грозит, я даже испытываю удовлетворение оттого, что он получил встряску. Он всегда чертовски самодоволен.

— Это не так, Томас.

— Может быть. Наверное, у него такая манера держаться. Как бы то ни было, утром он здорово перепугался!

— А вы жестоки!

— Ну теперь-то все в порядке. Видите, Мэри, Невилу даже здесь повезло. Другой бы бедолага на его месте вряд ли выпутался.

Мэри снова нервно поежилась.

— Не говорите так. Я верю, что бог никогда не допустит осуждения невинного.

— В самом деле? — мягко спросил Ройд. И вдруг Мэри прорвало.

— Томас, я боюсь. Я страшно боюсь.

— Чего?

— Это связано с мистером Тривзом.

Томас выронил трубку, и она упала на камни. Нагнувшись, чтобы поднять ее, он спросил изменившимся голосом:

— С мистером Тривзом?

— Тогда вечером он был здесь и рассказал случай о маленьком убийце… Я все думаю, Томас… Он рассказал это просто так или с какой-то целью?

Ройд помедлил:

— Вы полагаете, — осторожно вымолвил он, — что рассказ предназначался кому-то из присутствующих?

Мэри прошептала:

— Да.

— Меня это тоже заинтересовало, — спокойно заметил Томас. — Я как раз думал об этом, когда вы подошли.

Мэри слегка прикрыла глаза.

— Я все пытаюсь вспомнить… Он ведь умышленно рассказал этот случай… Почти заставил его выслушать. Он сказал, что всегда узнает этого человека. Он сказал это так, как будто уже узнал…

— Гм, — вырвалось у Томаса. — Меня тоже это удивило.

— Но зачем ему это было нужно? Что он хотел этим сказать?

— Думаю, — произнес Ройд, — это было своеобразное предупреждение. Чтобы тот человек не пытался впредь совершить что-то подобное…

— Вы полагаете, что мистер Тривз еще тогда знал, что Камиллу могут убить?

— Не-ет. В это трудно поверить. Скорее всего, он просто предупреждал…

— Я хочу с вами посоветоваться. Стоит ли нам сообщать об этом полиции?

Прежде чем ответить, Ройд немного задумался.

— Думаю, что нет, — наконец произнес он. — По-моему, это не имеет отношения к делу. Вот если бы Тривз был жив, тогда бы он смог им что-то рассказать.

— Увы, — промолвила Мэри, — он мертв. — Она чуть пожала плечами. — И как странно он умер, Томас.

— Сердечный приступ. У него было слабое сердце.

— Я имею в виду эту нелепость с неисправным лифтом. Это так подозрительно.

— Мне и самому это не нравится, — согласился Томас Ройд.

XI

Суперинтендент Баттл обвел взглядом спальню. Кровать заправили. Все остальное осталось без изменений. Как и утром, когда они осматривали ее в первый раз, комната выглядела очень опрятно.

— Взгляни-ка, — сказал суперинтендент Баттл, указав на старомодную стальную каминную решетку. — Что-нибудь бросается в глаза?

— Ее нужно почистить, — предположил Лич. — А вообще она в хорошем состоянии. Ничего не вижу необычного, кроме… ну да, левый набалдашник светлее правого.

— Это и навело меня на мысль об Эркюле Пуаро, — подхватил Баттл. — У него пунктик на все несимметричное. Будит воображение. Я, наверное, неосознанно отметил себе: «Это насторожило бы Пуаро». И уж только потом начал говорить о нем. Давайте ваш прибор для снятия отпечатков, Джоунз. Проверим эти набалдашники.

— На правом набалдашнике, — почти сразу же сообщил Джоунз, — есть отпечатки, сэр. На левом — нет.

— Значит, нам нужен левый. Отпечатки на правом оставила горничная, когда последний раз его чистила. А левый протирали дважды.

— В корзине для мусора валялась скомканная наждачная бумага, — вспомнил Джоунз. — Тогда я не подумал, что это может иметь значение.