Черный нарцисс

Во-первых, надо побольше разузнать об этом Антоне Помогае, который производит такое положительное впечатление. Вполне может оказаться – как это нередко случается, – что впечатление само по себе, а человек сам по себе.

Во-вторых, надо перечитать свой роман «Призраки забытого лета» с точки зрения не совсем здорового читателя и посмотреть, что в нем могло так его зацепить.

В-третьих, надо сделать то, что советовал Антон: проверить электронную почту и навести справки в издательстве, не было ли каких странных писем, адресованных ей.

В-четвертых, поскольку платок принесли ей в квартиру, надо понять, откуда у убийцы оказались ключи. Они были только у нее и у Кирилла. При расставании Кирилл ей их вернул, а Никита стащил некоторое время спустя. Больше ключей ни у кого не было, даже у ее матери.

«Надо сменить все замки», – решила Виктория.

В-пятых… Но на пятом пункте она безнадежно запуталась. Может быть, потому, что ей наскучило изображать из себя героиню собственного романа. А может, потому, что надоело бояться.

Ибо всякий страх очень быстро надоедает, это неестественное состояние, оно человеку в принципе чуждо. Виктория не считала себя особенно храброй, но она не собиралась играть роль жертвы. Не то чтобы она уже мысленно грозила своему невидимому противнику, мол, он пожалеет о том, что с ней связался. Но, во всяком случае, она была намерена сделать все, чтобы помешать ему восторжествовать.

Она сполоснула лицо холодной водой, посмотрела на себя в зеркало. Оттуда на нее глядело настороженное бледное существо. «Прежде всего – сменить замки… Все остальное – потом».

Когда она вернулась, Никита обнял ее и притянул к себе.

– Что-нибудь не так? – внезапно спросил он.

Значит, заметил ее состояние. Черт возьми, не хватало только его втравить во все это.

Виктория искренне считала, что любимые существуют не для того, чтобы нагружать их своими проблемами. Конечно, другие люди, более открытые, более эгоистичные или более беззаботные, не прочь поделиться своими неприятностями с близкими и переложить на них ответственность, но ей такое поведение казалось плохим доказательством любви.

И поэтому она сказала:

– Нет, ничего особенного.

Никита не стал настаивать. Прикрыв глаза, Виктория машинально стала вспоминать свой роман, цепочку убийств, которая в нем разворачивалась по ходу сюжета. Это было все равно что вспоминать лицо человека, с которым пересекался много лет назад, потому что для писателя существует только та книга, которую он пишет в данный момент. Все прочее – плюсквамперфект^[2], давно прошедшее время, а порой еще и основательно забытое.

«Собирают гостей на вечер встречи… с этого все и начинается. Герой не хочет идти… а на самом деле… на самом деле…»

И тут ее словно подбросило. На самом деле, как она прежде этого не заметила?

– Никита, – спросила она вслух, – зачем вообще устроили тот вечер?

– В каком смысле? – удивился гонщик.

– Для чего он был нужен? Это Вера решила его устроить? Зачем?

Никита зевнул и прикрыл рот рукой.

– Ну… Там не очень красивая история, на самом деле. Вероника случайно обмолвилась, что они хотели видеть тебя.

– Зачем? – настойчиво спросила Виктория.

Никита снова зевнул.

– У них нет детей, – пояснил он. – Вероника и эта… как ее… жена ее брата ходили по врачам, но те ничего не нашли. Веронику из-за этого мужья бросали. У жены брата тоже в семье не очень… Потом кто-то из них был в церкви, и священник сказал, что бесплодие насылается как наказание за грехи. Ну и…

Ну конечно, сердито подумала Виктория, это ведь сейчас очень модно – ходить в церковь, так же модно, как носить сумку от Вюиттона и ездить на дорогой машине, и так же модно, как раньше было состоять в компартии и писать друг на друга доносы. Она не могла объяснить, почему, но ее коробила эта всеобщая уверенность, что с богом можно поддерживать хорошие отношения, изредка наведываясь в храм и выполняя некоторое число несложных обрядов, словно вера – это нечто чисто внешнее, а вовсе не то, что в душе человека, в его сердце. Вышел из храма – и все, можно ударить ребенка, нахамить старухе, украсть и при этом совершенно искренне считать себя верующим, набожным и праведным человеком. Она почувствовала, что разозлилась так, что у нее загорелись щеки.

– В общем, поэтому они и решили попросить у тебя прощения, – закончил Никита. – И им очень важно было, чтобы ты пришла.

---

2 Название одного из глагольных времен в латыни.