Миссис Робинсон умолкла, чтоб перевести дыхание, а затем продолжила:
— Мы поблагодарили и сказали, что прекрасно понимаем, что шансов почти никаких, но нам все равно хотелось бы на нее взглянуть — просто на всякий случай. И мы взяли такси и сразу туда отправились, потому что, в конце концов, никогда не известно, где найдешь, а где потеряешь. Эта квартира — номер четыре — была на третьем этаже, и как раз когда мы ждали лифт, Элси Фергюсон — это моя подружка, она тоже присматривала себе квартиру — сбегала вниз по ступенькам. «В кои-то веки опередила тебя, моя милая, — говорит она, — и все равно неудачно. Там уже сдано». Мы поняли, что опоздали, но ведь цена была очень маленькая, а мы могли бы позволить себе заплатить и побольше и даже предложить задаток… Конечно, мне даже стыдно об этом рассказывать, но сами знаете, как это трудно — снять квартиру…
Я с готовностью с ней согласился: в борьбе за жилище далеко не лучшие свойства человеческой натуры частенько одерживают верх и срабатывает известное каждому правило: «Кто смел — тот и съел».
— Мы и поднялись, и — вы не поверите! — квартира вовсе не была сдана. Служанка показала ее нам, а потом мы встретились с хозяйкой, и дело было улажено в один момент. Пятьдесят фунтов за обстановку — и ключ у нас в кармане. На следующий день мы подписали все бумаги, а послезавтра уже въезжаем! — с видом триумфатора завершила миссис Робинсон.
— А что же миссис Фергюсон? — спросил Паркер. — Что подсказывает ваша дедукция, Гастингс?
— «Это же элементарно, дорогой Ватсон», — процитировал я с улыбкой. — Она просто ошиблась квартирой.
— О, капитан Гастингс, как вы проницательны! — восхищенно воскликнула миссис Робинсон.
Хотел бы я, чтоб Пуаро оказался рядом в эту минуту. Иногда мне кажется, что он недооценивает мои способности.
Вся эта история показалась мне весьма забавной, и на следующий день я в качестве курьеза изложил ее Пуаро. Он очень ею заинтересовался и чрезвычайно подробно расспросил меня об условиях найма квартир в различных районах Лондона.
— Действительно любопытная история, — проговорил он задумчиво. — Извините, Гастингс, я вас ненадолго оставлю.
Когда он вернулся примерно через час, глаза его азартно сияли. Но, прежде чем заговорить, он положил трость на стол и со своей обычной педантичностью вычистил шляпу щеткой.
— Очень удачно, mon ami, что у нас нет никаких неотложных дел. Мы можем целиком и полностью посвятить себя предстоящему расследованию.
— Что вы собираетесь расследовать?
— Причины замечательной дешевизны квартиры вашей новой знакомой, миссис Робинсон.
— Пуаро, вы смеетесь надо мной!
— Ничуть. Я абсолютно серьезен. Представьте себе, мой друг, что истинная плата за такие квартиры составляет триста пятьдесят фунтов. Это я только что выяснил у агентов владельца дома. И тем не менее эту удивительную квартиру сдают в субаренду всего за восемьдесят! Почему?
— Ну, тут какая-нибудь ошибка. Может быть, там действительно разгуливают призраки, как предположила миссис Робинсон?
Пуаро покачал головой, явно раздраженный моей шуткой.
— И еще: почему подруга сказала ей, что квартира уже сдана? А когда она сама поднялась, обратите внимание, все оказалось совсем не так.
— Но разве та женщина не могла просто ошибиться квартирой? Это единственно приемлемое объяснение.
— Возможно, вы правы, а возможно, и нет, Гастингс. Но фактом остается то, что множество других претендентов приходили туда, и все же, несмотря на удивительную дешевизну, квартира все еще не была сдана к моменту прихода Робинсонов.
— Это свидетельствует только о том, что здесь кроется какое-то недоразумение.
— Кажется, миссис Робинсон не заметила ничего неладного. Странно, а? Она не из тех дам, которые любят приврать, как вы считаете, Гастингс?
— Да она само совершенство!
— Evidemment![19] Вы даже неспособны ответить на вопрос. Опишите хотя бы ее.
— Ну.., она довольно высокая, точеные черты лица, замечательные золотисто-рыжие волосы…
— Вы всегда были неравнодушны к рыжим волосам, — проворчал Пуаро. — Продолжайте.
— Голубые глаза, великолепное сложение и… Ну вот и все, пожалуй, — заключил я, запнувшись.
— А каков ее муж?
— Просто приятный молодой человек — ничего примечательного.
— Брюнет или блондин?
— Не помню даже. Ни то ни се — совершенно заурядный тип.