Крест Евфросинии Полоцкой

– Антон, – Катя остановилась и взяла его за руку, – тебе не кажется, что здесь чем-то жутко воняет!

Он шмыгнул носом:

– Воняет – не то слово…

– Что будем делать?

– Пошли дальше. Должен же этот пакостный запах рано или поздно исчезнуть.

– Мне кажется, он все сильнее становится. Как думаешь, что может так невыносимо вонять?

Ответить Антон не успел. Потому что она закричала.

К дереву, облепленное мухами, было привязано это. И это было человеком. Хотя на почерневшем от крови теле тоже шевелилась жужжащая темная масса, но все же одежда была различима. Особенно джинсы…

***5

Даже во сне Инга хмурилась. Шептала что-то неразличимое, но гневное. Кулачки отчаянно сжимали край простыни, словно пытались выдавить из мужа то, что Инга вдруг посчитала преступным, не нужным, греховным.

Гаутама задул круглую свечу под аромалампой, наполнявшей комнату свежим запахом лимона, и тоже юркнул под простыню.

Все пошло наперекосяк. Они ругаются уже несколько дней, и конца конфликту не предвидится. А ведь все так замечательно начиналось…

…Гаутама заехал за ней как всегда, ближе к полуночи. Но обычно уставшее лицо жены раскраснелось от оживления. Карма Гаутамы сразу стала портиться нехорошими ревнивыми подозрениями и далекими от милосердных намерениями. Инга – красавица, все друзья говорили: это чудо, что такая девушка согласилась выйти замуж за него, худого, с жидким хвостиком длинных волос, в общем, ни рыба ни мясо. Однако жена, чмокнув его в щеку, затрещала, как сорока, совсем не о новом симпатичном сотруднике музея или очередном гениальном актере.

– Саша! Я случайно подслушала потрясающую информацию! Оказывается, существует уникальная реликвия! Крест Евфросинии Полоцкой! Он исчез, однако были люди, занимавшиеся его поиском, причем в Москве! Представляешь, как здорово найти эту штуку! У тебя же такие связи среди антикваров! Ты бы его продал за очень хорошие деньги! Саш, нам хватит на все. Ты расширишь магазин, поменяешь ассортимент. И мы дадим взятку в театральный. Конечно, у меня талант, но вокруг столько завистников!

Он вел машину и вяло с ней соглашался. Конечно, талант. Разумеется, если есть возможность отыскать дорогую вещь, надо ею воспользоваться. Да, связи, да завистники.

Гаутама соглашался, но в глубине души посмеивался над Ингой. В этом – вся его жена. Эмоциональная, авантюрная. Ему просто дурно становится, когда он наблюдает за ее активной деятельностью, будь то ремонт их скромной квартирки в Жуковском, или массовая покупка дисков с фильмами, или все, за что Инга берется. Она не умеет и не может контролировать свои порывы. Неизвестно, как там у нее с творческими способностями, но ему кажется, что Инга создана для сцены. Ей надо куда-то выплескивать эмоции, которых с лихвой бы хватило минимум на пять энергичных людей. Она захлебывается от переполняющих ее чувств. Сходит с ума в своем музее. Цепляется за любую возможность внести разнообразие в жизнь. А какие возможности в музее? Особо никаких. Поэтому сейчас ее просто распирает от желания действовать после подслушанного разговора, в котором, по большому счету, не содержалось никакой конкретики…

Но весь его скептицизм испарился, едва они добрались домой и подключили ноутбук к Интернету. Информации о кресте Евфросинии Полоцкой было мало. Но, когда на экране появилось изображение восстановленной реликвии, Гаутама замер.

Он наконец осознал, о какой красоте идет речь. И о каких деньгах.

Реликвия бесценна уже одним тем, что это XII век. Но ее внешний вид… Это действует завораживающе, вызывает сильные эмоции, восхищение человеческим гением. И рождает в душе прекраснейшую музыку. Да, настоящий крест поврежден. Но он, должно быть, воздействует еще более сильно. Потому что оригинал всегда эффектнее даже самой талантливо выполненной копии.

«Ни один из обеспеченных людей не устоит. Они отдадут все – деньги, квартиры, бизнес. Это безумие», – думал Гаутама, не в силах оторвать взгляд от экрана ноутбука.

А потом он вдруг понял, что его жизнь входит, да нет – уже вошла в новую колею. Этот крест даст ему шанс все переиначить, начать жить так, как он давно хотел.

Можно будет закрыть глупый, неприбыльный, портящий карму магазинчик. Пропихнуть Ингу в театральный, раз уж ей так хочется. И уехать в Тибет. Самый настоящий, а не виртуальный. С его белоснежными горами, безмятежно голубым небом. Там и только там дух может воспарить к высотам самосовершенствования. Лишь полет. И никаких страданий.