Загадка Эндхауза

Фредерика Раис была в белом. Она танцевала вяло, с томной грацией, которая резко контрастировала с оживленностью Ник.

— Необыкновенно хороша, — сказал вдруг Пуаро.

— Наша Ник?

— Нет, та, вторая. Что она таит в себе? Добро? Зло? Или просто несчастна? Попробуй угадай. Она непроницаема. А может быть, за этой маской вообще ничего нет. Одно бесспорно, друг мой, эта женщина — с огоньком.

— Что вы имеете в виду? — с любопытством сказал я.

Он, улыбаясь, покачал головой.

— Рано или поздно узнаете, друг мой. Попомните мои слова.

К моему удивлению, он встал. Ник танцевала с Джорджем Челленджером. Фредерика и Лазарус только что кончили танцевать и сели за столик. Немного погодя Лазарус встал и вышел. Миссис Раис осталась одна. Пуаро направился прямо к ней. Я последовал за ним.

Он начал сразу, без обиняков.

— Разрешите? — он положил руку на спинку стула и тут же сел. — Мне очень нужно поговорить с вами, пока ваша подруга танцует.

— Да? — Ее голос прозвучал холодно, безразлично.

— Не знаю, рассказывала ли вам ваша приятельница. Если нет, то расскажу я. Сегодня кто-то пытался ее убить.

В широко раскрытых серых глазах отразились ужас и изумление, огромные черные зрачки стали еще больше.

— Как убить?

— Кто-то выстрелил в мадемуазель Бакли здесь, в парке.

Она вдруг улыбнулась, снисходительно и недоверчиво.

— Это вам Ник сказала?

— Нет, мадам. Случилось так, что я это видел собственными глазами. Вот пуля.

Он протянул ей пулю, и женщина слегка отстранилась.

— Так, значит… значит…

— Вы сами видите, что это не фантазия мадемуазель. Ручаюсь, что нет. Мало того. В последнее время произошло несколько очень странных случаев. Вы, конечно, слышали… хотя нет. Ведь вы приехали только вчера?

— Да… вчера.

— А перед этим гостили, кажется, у каких-то друзей? В Тэвистоке, если не ошибаюсь. — Интересно, как их зовут, ваших друзей?

Она подняла брови.

— А почему я, собственно, должна говорить об этом? — холодно спросила она.

— О, тысяча извинений, мадам, — Пуаро разом превратился в олицетворенное простодушие и наивное удивление. — Я был непозволительно бестактен. Мне почему-то пришло в голову, что, может быть, вы встретили там и моих друзей — у меня ведь тоже есть друзья в Тэвистоке, их фамилия Бьюкенен.

Миссис Раис покачала головой.

— Не помню таких. Едва ли я их встречала, — ее ответ прозвучал вполне дружелюбно. — Впрочем, довольно толковать о посторонних людях. Вернемся лучше к Ник. Так кто же в нее стрелял? И почему?

— Кто — я еще не выяснил. Пока не выяснил, — ответил Пуаро. — Но я это узнаю. О, непременно узнаю! Я, видите ли, сыщик. Меня зовут Эркюль Пуаро.

— Прославленное имя.

— Мадам слишком любезна.

— Как вы считаете, что я должна делать? — медленно проговорила она.

Кажется, она поставила в тупик нас обоих. Мы ждали чего угодно, только не этого вопроса.

— Беречь вашу подругу, мадам, — ответил Пуаро.

— Хорошо.

— Вот и все.

Он встал, торопливо поклонился, и мы вернулись к своему столику.

— Не слишком ли вы раскрываете карты, Пуаро? — заметил я.

— А что мне оставалось делать, мой друг? Я не имею права рисковать. Худо ли, хорошо ли, я должен был использовать все шансы. Во всяком случае, мы выяснили одно: миссис Раис не была в Тэвистоке. Где она была? Со временем узнаем. Ничто не скроется от Эркюля Пуаро. Смотрите-ка, красавчик Лазарус вернулся. Она рассказывает ему. Он смотрит на нас. А он не глуп, этот тип. Вы обратили внимание на форму его черепа? Ах, если бы я только знал…

— Что именно? — спросил я, так и не дождавшись продолжения.

— То, о чем я узнаю в понедельник, — ответил он уклончиво. Я взглянул на него, но промолчал. Он вздохнул.

— Вы стали нелюбопытны, мой друг. В былые времена…

— Есть удовольствия, без которых вы вполне можете обойтись, — сухо сказал я.

— Вы говорите об удовольствии…

— Оставлять мои вопросы без ответа.

— А вы насмешник!

— Вот именно.

— Ну что ж, ну что ж, — забормотал Пуаро. — Немногословный сильный мужчина, столь любимый романистами эпохи Эдуарда.

В его глазах вспыхнул хорошо знакомый мне огонек.

Ник поравнялась с нашим столиком. Оставив партнера, она подлетела к нам, словно яркая птичка.

— Последний танец на краю могилы, — радостно сообщила она.