Загадка Эндхауза

— Пока еще рано говорить, мадам, — уклончиво ответил тот.

— Но вы ведь уже сделали какие-то выводы. Не так ли?

— Возможно. Однако мне не хватает еще очень многих улик.

— О!

Ее голос звучал неуверенно. Внезапно она встала.

— Голова болит. Пожалуй, мне надо лечь. Может быть, завтра меня пропустят к Ник.

Она быстро вышла из комнаты. Челленджер насупился.

— Никогда не поймешь, что на уме у этой женщины. Ник, может быть, ее и любит, но сомневаюсь, чтобы Фредерика отвечала ей тем же. Женщины, кто их разберет? Все «милая» да «милая», а сама небось думает; «Чтоб тебя черти взяли». Вы куда-то уходите, мосье Пуаро?

Пуаро встал и тщательно счищал со шляпы пятнышко.

— Да, я собрался в город.

— Я сейчас свободен. Можно мне с вами?

— Конечно. Буду очень рад.

Мы вышли. Пуаро извинился и вернулся в комнату.

— Забыл трость, — пояснил он.

Челленджер поморщился. Трость Пуаро с чеканным золотым набалдашником и в самом деле была несколько криклива.

Первым долгом Пуаро направился в цветочный магазин.

— Я хочу послать цветы мадемуазель Ник, — объявил он. Он оказался привередливым клиентом.

Но вот наконец выбрана роскошная золоченая корзина, отдано распоряжение наполнить ее оранжевыми гвоздиками и обвязать лентой с большим голубым бантом.

Продавец дал — ему карточку, и мой друг начертал на ней: «С приветом от Эркюля Пуаро».

— Сегодня утром я тоже послал ей цветы, — заметил Челленджер. — А можно было фрукты.

— Бессмысленно! — воскликнул Пуаро.

— Как?

— Я сказал, что это бесполезно. Съестное — под запретом.

— Кто это вам сказал?

— Я говорю. Я ввел такой порядок. Мадемуазель уже поставлена в известность. И все поняла.

— Силы небесные! — охнул Челленджер.

Он, видимо, порядком напугался и не сводил с Пуаро вопросительного взгляда.

— Так вот оно что. Вы все еще… боитесь?

Глава шестнадцатая

Беседа с мистером Уитфилдом

Следствие оказалось скучной процедурой, чистой формальностью. Сперва установили тождество убитой. Потом я дал показания о том, как было найдено тело. После этого сообщили результаты вскрытия, и был объявлен недельный перерыв. Дневные газеты ухватились за это убийство, которое тотчас же вытеснило примелькавшиеся заголовки: «Сетон все еще не найден», «Судьба исчезнувшего пилота».

Сейчас, когда Сетон был мертв, а его памяти отдано должное, потребовалась новая сенсация. «Тайна Сент Лу» словно манна небесная свалилась на газетчиков, ломавших голову над тем, чем бы заполнить августовские номера.

Дав показания и благополучно увильнув от репортеров, я встретился с Пуаро, и мы отправились к преподобному Джайлсу Бакли с супругой.

Родители Мегги оказались очаровательной парой. Это были бесхитростные старики, совершенно лишенные светского лоска.

В миссис Бакли, женщине волевой, высокой и белокурой, без труда можно было узнать уроженку Шотландии. Ее низенький седоволосый супруг держался с трогательной скромностью. Бедняги были совершенно ошеломлены нежданным несчастьем, лишившим их нежно любимой дочери, «нашей Мегги», как они говорили.

— Я до сих пор просто не могу осознать, — говорил мистер Бакли. — Такое милое дитя, мосье Пуаро. Тихая, бескорыстная, самоотверженная. Кому она помешала?

— Гляжу на телеграмму и ничего понять не могу, — рассказывала миссис Бакли. — Ведь только что, накануне утром, мы ее провожали.

— Пути Господни неисповедимы, — тихо сказал ее муж.

— Полковник Уэстон был очень добр, — продолжала рассказывать миссис Бакли. — Он нас заверил, что делается все, чтобы найти этого человека. Он не иначе как сумасшедший. Другого объяснения не придумаешь.

— Я не могу выразить, мадам, как я сочувствую вам и вашей утрате и как восхищаюсь вашим мужеством.

— А разве Мегги вернется к нам, если я поддамся горю? — грустно ответила миссис Бакли.

— Я преклоняюсь перед женой, — сказал священник. — У меня нет такой веры, такого мужества. Я так растерян, мосье Пуаро.

— Я знаю, знаю.

— Вы ведь самый знаменитый сыщик, мосье Пуаро? — спросила миссис Бакли.

— Так говорят, мадам.

— Нет, это действительно так, я знаю. Даже в нашу глухую деревушку дошли слухи о вас. И вы взялись выяснить правду, мосье Пуаро?

— Я не успокоюсь, пока не сделаю этого, мадам.