Загадка Эндхауза

— Сто лет не виделись, а, мосье Пуаро? А я-то думал, вы растите тыквы где-нибудь на природе.

— Пробовал, Джепп, пробовал. Но даже когда выращиваешь тыквы, никуда не спрячешься от убийств.

Он вздохнул. Я знал, о чем он вспоминает о странном деле в Ферили Парк. Я очень сожалел, что был тогда в других краях.

— Ба, и капитан Гастингс тут! — проговорил Джепп. — Как поживаете, сэр?

— Благодарю, отлично.

— Так, значит, новые убийства? — игриво продолжал Джепп.

— Вы угадали… новые убийства.

— А вешать голову не годится, старина, — заметил Джепп. — Пусть даже вы кое в чем и не в силах разобраться. Что ж тут такого, в ваши годы нельзя рассчитывать, что каждый раз попадешь в яблочко, как бывало. Все мы с годами изнашиваемся. Пора, знаете ли, уступать дорогу молодым.

— И все же старый пес не обманет, — тихо ответил Пуаро. — У него есть сноровка. Он не бросит след на полпути.

— Э! Мы ведь толкуем не о собаках, а о людях.

— Да велика ли разница?

— А это как посмотреть. Ну и силен же он, а, капитан Гастингс? Всегда был такой. С виду не изменился, только волосы малость поредели на макушке, зато вот метелки вымахали почище прежнего.

— Э? — удивился Пуаро. — О чем это он?

— Он восхищается вашими усами, — успокоительно ответил я.

— О да, они великолепны. — Пуаро самодовольно расправил усы.

Джепп оглушительно захохотал.

— Так вот, — заговорил он немного погодя, — я провернул ваши делишки. Помните, те отпечатки пальцев, что вы мне прислали…

— Ну-ну? — встрепенулся Пуаро.

— Пустой номер. Кто бы ни был этот господин, в наших руках он не побывал. Хотя, с другой стороны, я связался с Мельбурном — там не знают человека с такой внешностью или под такой фамилией.

— Ага!

— Так что в конце концов с ним, может, что-то и не ладно. Только он не из наших. Теперь насчет второго дела, — продолжал Джепп.

— Что же?

— У «Лазаруса и сына» хорошая репутация. Сделки ведутся честно, по всем правилам. Конечно, пальца в рот им не клади, но это уж другой вопрос. В делах иначе невозможно. Но у них все чисто. Хотя они и сплоховали в смысле финансов.

— Да что вы?

— По ним чувствительно ударило падение спроса на картины. И на старинную мебель. Входит в моду всякая современная дребедень, которую привозят с континента. В прошлом году фирма построила новое помещение, ну и… как я уже сказал, считайте, что в долгу как в шелку.

— Я вам очень обязан.

— Пустое. Вы ведь знаете, что собирать такие сведения не по моей части. Но я поставил себе за правило выискивать все, что вам интересно. Мы всегда можем получить информацию.

— Мой милый Джепп, что я стал бы делать без вас!

— О, можете быть спокойны! Всегда рад услужить старому другу. В старину вам, бывало, перепадали от меня недурные дела, а?

Я сообразил, что таким образом Джепп выражает Пуаро свою признательность за то, что тот распутал многие дела, оказавшиеся не по зубам инспектору.

— Да, добрые были времена.

— Я и сейчас порой не прочь поболтать с вами. Может, ваши методы и устарели, но голова у вас работает как надо.

— Ну, а последний мой вопрос? Насчет доктора Мак Эллистера?

— А, этот-то! Он по дамской части. Только не гинеколог. Он лечит нервы. Предписывает спать среди пурпурных стен и под оранжевым потолком, толкует о каком-то либидо — и не велит его обуздывать. По-моему, он порядочный шарлатан, но к дамам у него подход. Они к нему так и льнут. Он часто ездит за границу, кажется, ведет какую-то еще медицинскую работу в Париже.

— Что еще за доктор Мак Эллистер? — изумился я. Эта фамилия была мне совершенно незнакома. — Откуда он взялся?

— Доктор Мак Эллистер — дядя капитана Челленджера, — пояснил Пуаро. — Помните, он говорил о своем дяде-докторе.

— Ох, и дотошный же вы человек! — воскликнул я. — Вы что, решили, что он оперировал сэра Мэтью?

— Он не хирург, — заметил Джепп.

— Мой друг, — возразил Пуаро. — Я люблю до всего допытываться. Эркюль Пуаро хорошая ищейка, а хорошая ищейка всегда идет по следу. В том прискорбном случае, когда след пропадает, она обнюхивает все вокруг в поисках чего-нибудь не очень приятного. Таков и Эркюль Пуаро. И часто — ох как часто! — он находит.

— Наша профессия не из приятных, — заметил Джепп. — Это стильтон? Не возражаю… Нет, неприятная профессия. А вам еще хуже, чем мне: вы ведь не официальное лицо — вам куда чаще доводится пролезать тайком.