18. Чарлз Кент
Полчаса спустя Пуаро, инспектор Рэглан и я уже сидели в вагоне ливерпульского поезда. Инспектор явно был взволнован.
— Хоть в шантаже разберемся, — говорил он радостно. — Это прожженный тип, насколько я понял по телефонy. К тому же наркоман. Если откроется хоть какой-нибудь мотив, нет ничего невероятного в том, что он убил мистера Экройда. Но в этом случае, почему скрывается Ральф Пейтен? Все это какой-то запутанный клубок. Между прочим, вы были правы, Пуаро: оказалось, что это отпечатки пальцев мистера Экройда. Мне эта мысль тоже приходила в голову, но я от нее отказался, как от маловероятной.
Я усмехнулся про себя. Инспектору явно не хотелось признаться, что он сплоховал.
— А этого человека еще не арестовали? — спросил Пуаро.
— Нет, задержали по подозрению, — ответил Рэглан.
— А что он говорит?
— Почти ничего, — с усмешкой ответил инспектор. — Видать, стреляный воробей. Не столько говорит, сколько ругается.
В Ливерпуле, к моему удивлению, Пуаро ожидал восторженный прием. Старший инспектор Хейз, оказывается, работал когда-то с Пуаро и, видимо, сохранил преувеличенное впечатление о его талантах. После обмена любезностями Хейз обратился ко мне.
— А это доктор Шеппард? Значит, вы приехали взглянуть на нашу находку? Как вы думаете, сэр, вам удастся его опознать?
— Не уверен, — сказал я с сомнением.
— Как вы его задержали? — осведомился Пуаро.
— По описанию, хотя оно и не было подробным. Объявление в газетах и другими путями. У этого парня — американский акцент, и он не отрицает, что был вблизи Кингз-Эббот в ту ночь. Но только спрашивает, какого черта мы лезем в его дела, и заявляет, что ни на какие наши вопросы отвечать не будет.
— А мне можно его увидеть? — спросил Пуаро.
Старший инспектор многозначительно подмигнул.
— Я рад, что вы здесь, сэр. Вам все можно. О вас недавно справлялся инспектор Джепп из Скотленд-Ярда, он слышал, что вы занимаетесь этим делом. А вы не могли бы сказать мне, где скрывается капитан Пейтен?
— Думаю, что пока это преждевременно, — сдержанно ответил Пуаро, и я закусил губу, чтобы сдержать улыбку: он неплохо вышел из положения.
Побеседовав еще немного, мы отправились посмотреть на заключенного. Это был молодой человек лет двадцати трех. Высокий, худой, руки дрожат, волосы темные, глаза голубые, бегающий взгляд. И ощущение большой физической силы, но уже идущей на ущерб. Раньше мне казалось, что человек, которого я встретил, кого-то мне напомнил, но, если это был действительно он, значит, я ошибся. Этот малый не напоминал мне никого.
— Ну, Кейт, встаньте, — сказал Хейз.
— К вам посетители. Узнаете кого-нибудь из них?
Кент угрюмо посмотрел на нас, но ничего не ответил. Мне показалось, что его взгляд задержался на мне.
— А вы что скажете, сэр? — обратился Хейз ко мне.
— Рост тот же. По общему облику, возможно, что он. Утверждать не могу.
— Что все это значит? — буркнул Кент. — Что вы мне шьете? Выкладывайте. Что, по-вашему, я сделал?
— Это он, — кивнул я. — Узнаю его голос.
— Мой голос узнаете? Где же это вы его слышали?
— В прошлую пятницу перед воротами «Папоротников». Вы меня спросили, как пройти туда.
— Да? Я спросил?
— Вы это признаете? — вмешался инспектор Рэглан.
— Ничего не признаю. Пока не узнаю, почему меня задержали.
— Вы эти дни не читали газет? — впервые заговорил Пуаро.
Глаза Кента сузились.
— Ах, вот оно что! Я знаю — в «Папоротниках» пристукнули какого-то старикашку. Хотите пришить это мне?
— Вы были там, — спокойно сказал Пуаро.
— А вам, мистер, откуда это известно?
— Отсюда. — Пуаро вынул что-то из кармана и протянул Кенту.
Это был стержень гусиного пера, который мы нашли в беседке. Лицо Кента изменилось, он невольно потянулся к перу.
— Героин, — сказал Пуаро. — Нет, мой друг, стержень пуст. Он лежал там, где вы его уронили в тот вечер, в беседке.
Чарлз Кент поглядел на Пуаро в замешательстве.
— А вы, заморская ищейка, больно много на себя берете. Старика-то прикончили без четверти десять или там в десять? Помнится, так пишут в газетах. Верно?
— Верно, — подтвердил Пуаро.
— Тогда вы зря меня тут держите, — сказал Кент. — В двадцать пять минут десятого меня в «Папоротниках» уже не было. Можете справиться в «Собаке и свистке» — это салун по кранчестерской дороге. Я там, помнится, скандал учинил, примерно без четверти десять. Ну что?