Ветреное сердце Femme Fatale

5

Амалии приходилось видеть, как люди, с виду беззаботные и совершенно здоровые, за считаные секунды, получив неблагоприятное известие, превращались в живые трупы. Видела она и другое – как преображались те, кто, казалось бы, потерял всякую надежду и внезапно вновь видел перед собою ее ослепительный свет. Но то, что произошло с Севастьяновым, было, конечно, что-то экстраординарное.

Минуту назад перед Амалией был совершенно потухший, потерявший всякий смысл в жизни человек. О да, он был молод, могуч, и по-прежнему ухоженные донельзя бакенбарды окаймляли его представительное лицо, но сторонний наблюдатель не преминул бы заметить, что все это лишь пустая оболочка, которая существует лишь по привычке, а настоящая жизнь давно покинула тело. Теперь же…

Степан Александрович смеялся, шутил, бегал по комнате, высказывал гипотезы одну фантастичнее другой, хватал кошку, которую принес с собой, сажал ее на диван, ссаживал с дивана на кресло, требовал, чтобы ему еще раз показали ответ полицмейстера… Он наполнил гостиную кипучей деятельностью, готов был немедленно отправляться за женой в Ялту, вот прямо сейчас, сию секунду, без вещей, безо всего…

Амалии с трудом удалось его образумить. Да, они поедут в Ялту. Но не сейчас, чуть позже, им надо собрать вещи, купить билеты, ведь поезда не ходят в Ялту каждую минуту… Конечно, они непременно увидят жену Севастьянова и наконец-то узнают от нее, что же произошло в ту ночь, когда она исчезла.

– Ах, и зачем я тогда послушал некоторых! – восклицал обрадованный известием муж. Его глаза лучились, на губах сияла улыбка, перед Амалией был совершенно преобразившийся, счастливый человек. – Ведь в письме же был ее почерк! Она писала мне письма! Не стала бы тетушка их втихомолку уничтожать, если бы они были от какой-нибудь самозванки! Но еще не поздно все исправить!

И Амалии пришлось уступить его нетерпению. Она наскоро отдала приказания Казимиру, который отчаянно зевал и тер глаза, велела Антоше как следует ухаживать за цветами в ее отсутствие, пообещала Зимородкову прислать ему телеграмму с объяснением всего, что произошло, и вот – легкая коляска опять мчит ее на вокзал, и опять она готова к дальнему пути. Только на сей раз ее сопровождает не верный рыцарь Антоша и не беспечный дядюшка Казимир, а самый счастливый человек на свете.

– Сударыня, вы вернули меня к жизни! – то и дело повторял он. – Если бы вы знали, что вы для меня сделали!

Севастьянов был бы невыносим, если бы не был так счастлив. В поезде он строил планы, что сделает для Натали, какие подарки ей приобретет…

– Мы уедем жить в столицу, – говорил Степан Александрович, – непременно в столицу. Довольно с нас провинциальной глуши… Настоящая жизнь может быть только в Петербурге! Я поступлю на службу, стану работать, Натали выздоровеет, и все будет хорошо!

Мужчина вертелся на месте, постоянно спрашивал у кондуктора, сколько станций еще осталось проехать, ходил взад-вперед по вагону – словом, не мог сдержать обуревающей его радости.

– Что вы знаете о Ялте? – спросил он у Амалии, когда все варианты подарков ненаглядной Натали были наконец исчерпаны.

Молодая женщина пожала плечами.

– Я знаю, что виноград там дороже, чем в Гельсингфорсе^[40], – довольно сдержанно ответила она.

Но Степана Александровича не интересовали такие прозаические мелочи. Он был уверен, что Ялта – замечательный город, что юг Франции, который предпочитала Амалия, не идет ни в какое сравнение с крымскими красотами. Спутник нашей героини говорил, не умолкая, захлебываясь словами, стал даже цитировать каких-то поэтов… Все это было трогательно, но в конечном счете уже и начало раздражать Амалию, которая куда охотнее осталась бы сейчас наедине со своими мыслями.

Почему, почему она так ошиблась? С чего вдруг решила, что скелет в лохмотьях шали именно останки бренного тела Натали Севастьяновой, урожденной Лапиной? Шаль, обувь, кольцо…

«Черт возьми, – сердилась про себя Амалия, – да тут бы и сам Видок решил, что найденный труп – жены Степана Александровича! Скелет был определенно женский. И вещи…»

Да, баронесса сердилась. Потому что была всего лишь человеком, хоть и не таким, как все. И, как и все люди, даже те, что не походят на остальных, она не любила ошибаться и попадать впросак.

Наконец и утомительная поездка подошла к концу, путешественники прибыли в Ялту. Амалия хотела прежде всего найти гостиницу, но Севастьянов не желал ничего слышать. К Натали, только к Натали! Он купил по дороге огромный букет роз, забежал в ювелирный магазин, а когда вышел оттуда, приказчик проводил его до самого порога и несколько раз низко поклонился. Судя по всему, Степан Александрович определенно решил разориться.

---

40 Старое название Хельсинки, когда он был еще частью Российской империи.