Ветреное сердце Femme Fatale

Амалия отправилась в полицию и предъявила подписанное Зимородковым письмо, в котором местным властям рекомендовалось оказывать ей всяческое содействие. В полиции она узнала, что мадемуазель Лапина проживает в пансионе «Магнолия», но что ей, судя по всему, придется скоро оттуда съехать – хозяйка жаловалась, что женщина не платит уже несколько месяцев, да и ее болезнь отпугивает других жильцов.

Амалия не стала передавать эти подробности Севастьянову, но, когда он увидел грязное, запущенное здание «Магнолии», он и сам о многом догадался. У равнодушного толстого лакея они узнали, в какой именно комнате проживает Наталья Георгиевна, и Севастьянов, забыв все приличия, взлетел вперед Амалии по лестнице, как влюбленный мальчишка.

– Она последние дни с постели почти не встает, – сообщил лакей Амалии. – И кашляет, и кашляет… Известное дело – чахотка. Столько народу от нее мрет…

– А что доктор Ферзен? – спросила молодая женщина мрачно. Она сразу же вспомнила свои собственные скитания по санаториям в последнее время, и замечание пышущего здоровьем лакея ей не понравилось.

– А что доктор? – пожал плечами тот. – У нее денег почти не осталось, позавчера вон в ссудную кассу последнюю брошку заложила… Скоро хозяйка ее за дверь выставит, помяните мое слово.

«Хорошо, что Севастьянов не слышал его слов, – подумала Амалия, поднимаясь по лестнице. – Иначе… иначе даже письмо Зимородкова не помогло бы, а этому мордатому малому солоно бы пришлось».

Она сразу же увидела Степана Александровича. Тот стоял у отворенной двери комнаты, опустив букет и как-то неловко привалившись плечом к створке, и по его лицу Амалия сразу же все поняла.

– Это не она? – тихо спросила баронесса, подходя к Севастьянову.

Из комнаты донесся кашель. Мягко, но вместе с тем решительно Амалия отодвинула Степана Александровича в сторону и вошла. Глаза лежащей на кровати светловолосой женщины тотчас же обратились на нее, и в них Амалия увидела мелькнувший и тотчас же исчезнувший испуг.

– Здравствуйте, сударыня, – очень вежливо произнесла наша героиня. – Мы ищем Наталью Георгиевну Лапину.

6

– Я вас слушаю, – с вымученной улыбкой ответила женщина. Судя по лицу, ей было лет тридцать пять. – Что вам угодно?

– Это не она! – взвился Севастьянов. – Я же говорю вам… Некоторое сходство есть, но это не она! Я готов поклясться… Что же я, не знаю своей жены?

– А… – протянула женщина с непонятной интонацией. – Вот вы, значит, какой… Выходит, вы и есть Степан Александрович?

– Вот видите! – возмутился Севастьянов. – Она даже не знает, кто я! Это… это издевательство какое-то! Насмешка!

– Пожалуйста, не надо кричать, я плохо переношу шум, – тихо попросила больная и зашевелилась, поудобнее устраиваясь в постели. – Должна сказать, по письмам Наташи я вас примерно таким и представляла.

– По письмам Наташи? – Степан Александрович, казалось, не верил своим ушам.

– Моей сестры, – пояснила женщина с грустной улыбкой. – Она была вашей женой.

– Постойте! – вмешалась Амалия, у которой голова пошла кругом. – Вы… вы сестры?

– Единокровные, – уточнила больная. – Я старшая, она младшая. Отец наш… – Женщина вздохнула. – У него было несколько жен.

– И вы носите одинаковое имя и отчество?

– Да. Отец нас назвал в честь своей матери, которая рано умерла. И меня, и Наташу. Каждый раз, встречая новую женщину, он верил, что это навсегда. Только… только потом понимал, что все не так, и находил себе другую. – Наталья Георгиевна снова вздохнула. – Интересно, что с ним стало? Я не видела его… четверть века, наверное. Может быть, он уже умер, не знаю…

Она закашлялась, кашель перешел в настоящий приступ, тело больной стали сотрясать судороги.

– Подайте, пожалуйста… – она указала глазами на платок, и Степан Александрович, спохватившись, передал его ей.

Амалия вошла в комнату и затворила дверь.

– Значит, именно вы писали мне письма от ее имени с просьбой о деньгах? – спросил Севастьянов.

Больная грустно улыбнулась и кивнула.

– Да. Сознаюсь, это было нехорошо, но… Мне пришлось нелегко, банк лопнул, и я потеряла все свои сбережения. Квартиру в Париже пришлось продать…

– Постойте, – вмешалась Амалия. – Получается, что… Значит, вы – Дельфина?

«Дельфина, Эльвира, мадам Лорансен, фрау Патт… – пронеслась в голове Амалии череда имен. – И как же я не сообразила, что patte по-французски – лапа? Как не догадалась навести более подробные справки о родственниках Натали?»