Разговор стих. Затем раздался странный звук, отдаленно смахивающий на кашель.
– Эй, вы чего, рыдать собрались? – испугалась Жанна.
– Прости, дорогая, – с трудом произнес Сергей Павлович, – очень трудно постоянно держать лицо. И к старости я неожиданно для себя стал уязвим для эмоций. Пожалуйста, извини, что не нашел тебя раньше, может, наши жизни сложились бы иначе.
– Ладно, ладно, – забормотала Жанна, – вы… того… не расстраивайтесь. Не такая уж я и плохая вообще-то.
– Понимаю, я доставил тебе тяжкие переживания, сообщил, что родители твои приемные, – стенал Мануйлов.
– Не, я давно знаю, что папа с мамой у меня не родные, – успокоила его Жанна. – Отец перед смертью правду рассказал. Уж не знаю, с чего вдруг он решил, что она мне нужна? Сообщил о биологической матери, которая бросила меня, а вот про мужчину, от которого я произошла на свет, промолчал. Мама не хотела меня расстраивать, запрещала папе откровенничать со мной, но тот все равно по-своему поступил. Меня его слова не расстроили. Я любила своих родителей, и мне плевать, из чьего живота я на свет вылупилась и кто меня туда запихнул… Ой! Слышите?
– Что? – занервничал Сергей. – Где?
– В коридоре кто-то ходит! – воскликнула Жанна.
Мануйлов попытался ее успокоить:
– Тебе кажется.
– Нет, – возразила она. – У меня замечательный слух, и я уверена, что за дверью сопят.
Раздались тихие шаги, скрип, затем хозяин дома с облегчением объявил:
– Дорогая, там нет никого, пусто и тихо.
– Странно, – пробормотала Жанна. – Наверное, надо лечь спать, я устала, словно цемент грузила. Тяжелый разговор получился. Но я так и не поняла, могу ли рассчитывать на деньги, дом и участок?
– Получишь все, если отдашь фокусбух, – твердо сказал Мануйлов. – Повторяю: хочу взять его с собой на тот свет, велю положить в гроб. Таково мое последнее желание.
– С удовольствием вернула бы вам книжку, – ответила Жанна, – но даже не слышала о ней.
– Не может быть! – резко воскликнул хозяин дома. – Серафима сказала, что передала записи тебе.
– Она что-то перепутала, – возразила Жанна.
– Нет, – настаивал Мануйлов, – я знаю точно. Мать с тобой простилась и вручила фокусбух, велела его хранить.
– Никаких наставлений я не получала, – недоумевала Жанна. – Мама давно болела, но умерла она внезапно – тромб оторвался. Мы не успели попрощаться.
– Пожалуйста, не мучай меня, – еле слышно прошептал Мануйлов, – отдай книжечку. Знаю, ты зла на меня, но пожалей умирающего отца, не будь жестокой.
– Трудно считать вас отцом, – четко произнесла Реутова, – никаких чувств к вам я не испытываю.
– Жестокая откровенность, – прошептал Сергей Павлович. – Я скоро уйду из жизни.
– Простите, – довольно холодно произнесла Реутова, – я уже говорила, предпочитаю не врать. Мне нужны деньги, а книжка без надобности. Неужели я отказалась бы ее на бабло поменять? Но, честное слово, никаких таинственных записей я не видела. Я разбирала и папины, и мамины вещи после их смерти. Они не хранили ни письма, ни блокноты, ни памятные сувениры.
– Если не вернешь фокусбух, прощайся с моим капиталом, – пригрозил Мануйлов, – он достанется Николаю.
– Ну и хрен с ним! – воскликнула Жанна. – Подавитесь, блин, своими деньгами! Чего пристали? Я завтра же уеду. Вы мой отец? Три ха-ха! Ничем вам не обязана и вашей бывшей сожительнице тоже. Спасибо ей, что продала меня маме с папой!
– Решено, – патетически заявил Мануйлов, – победителем будет Николай. Да, Вишняков получит все. Но если захочешь отдать книжечку, впишу в завещание твое имя. Думай, время пока есть. У тебя один шанс, используй его, иначе ничего не получишь.
– Можно мне пойти спать? – неожиданно жалобно, почти со стоном, выговорила Жанна.
– Иди, дорогая, – разрешил Сергей Павлович. – Но…
Последние его слова заглушили громкий звук шагов и резкий хлопок двери о косяк. Мануйлов тихо рассмеялся, чем-то зашуршал, запищал и сказал:
– Какого черта! Я велел явиться не раньше двух. Вы где?
– Тут, – пробасили от балкона.
От неожиданности я, простоявшая неподвижно долгое время, покачнулась, но умудрилась сохранить равновесие. Сергей Павлович сейчас оказался вне зоны видимости, зато появилась стройная фигура, целиком затянутая в черное, голову и лицо пришедшего скрывал шлем с прорезями для глаз, наподобие тех, что натягивают грабители банков.
– Куда идти? – спросил таинственный незнакомец.