Всем сестрам по мозгам

– Не знаю, не встречалась с ними, – ответила я.

– А у меня другие ручки, – просюсюкала Анна. – Вот, гляньте, запястье, как у цыпленка!

Она вскочила, обогнула стол и положила свою ладошку возле моей.

– М-да, вы смотритесь вместе, как орангутанг и птичка, – бестактно брякнула Жанна.

Я быстро спрятала руку под столешницу, Анна радостно захлопала в ладоши.

– Значит, я благородных кровей.

– Или из стаи воров, – неожиданно высказался Николай.

Гламурная красотка сделала обиженную гримаску.

– Почему? Я не беру чужое.

– Ты нет, а вот твои предки могли тырить из карманов раззяв кошельки, – с серьезным видом продолжал Николай. – Для такого бизнеса как раз нужны крошечные, проворные лапки. Ну прям как твои.

– Простите, можно чаю? – подала голос дама неопределенных лет, сидевшая по левую руку от Жанны.

– Конечно, Раиса Ильинична. О, нам не подали питье! – спохватился хозяин, взяв телефон, лежавший возле его тарелки. – Карл, где же чай?

Спустя пару секунд дубовая дверь столовой медленно растворилась, и появился мужчина пенсионного возраста, на нем были черный костюм, белая рубашка и ярко-синий галстук. Пиджак оказался явно велик ему, а брюки, наоборот, коротки, а обут слуга был не в ботинки, а в мягкие, сильно разношенные тапочки. В руках он держал поднос.

– Чай подан, – торжественно объявил он. – Куда положить чайник?

– Его лучше поставить, – захохотала Жанна.

Глаза слуги забегали из стороны в сторону, и он повторил:

– Куда чайник деть?

Сергей Павлович поджал губы, затем ровным тоном произнес:

– Карл, налейте гостям напиток.

Лакей округлил глаза, шагнул вперед, зачем-то обогнул стол, встал позади меня, и я ощутила исходящий от него запах ванили. Слуга неожиданно оглушительно чихнул. В то же мгновение по моей спине потекла вода.

– Простите… умоляю, извините… я не нарочно, случайно пролил… – забормотал Карл, – не понимаю, как это вышло, сейчас вытру…

– Боже, он обварил ее кипятком! – закричала Анна.

– Нет, нет, – бубнил слуга, – чаек холодный, даже приятно в этакую жару остудиться. В столовой-то душно. Сергей Павлович болеет, кондиционера у нас нет, чтобы он не простудился. Никакого ожога не будет, получилось что-то вроде приятного душа.

– С сахаром и лимоном, – захихикала Жанна.

– Нет, там просто заварка, – возразил Карл.

Я пошевелила лопатками, пытаясь отлепить намокший шелк от спины. Затем тяжело вздохнула. Насколько знаю, следы от чая не отстирываются, значит, прощай, красивая блузка цвета слоновой кости, придется ее выбросить.

– Пожалуйста, не сердитесь, – взмолился слуга, глядя на меня. – Хотите, подам вам кофе?

– Она просто мечтает о капучино, – язвительно высказалась Реутова, – его надо вылить Маше на юбку, для симметрии.

– Меня зовут Таня, – поправила я.

– Прости, кисонька, – улыбнулась Жанна. – Маша, Клава, Рая, Таня… Вечно я деревенские имена путаю.

Сидевшая напротив Реутовой Раиса Ильинична отложила вилку и посмотрела на хозяина.

– Сергей Павлович, почему вы молчите? Велите вашему домработнику… Ой! Что с ним?

Я взглянула на хозяина, вмиг забыла про испорченную блузку и бросилась к нему.

– Вам плохо?

Мануйлов попытался сделать вдох, потом начал странно дергать рукой, явно желая достать что-то из кармана пиджака, но трясущиеся пальцы не слушались. Я быстро залезла в его карман, вытащила ингалятор, поднесла ко рту Сергея Павловича и нажала на верхнюю часть прибора. Раздалось короткое шипение. Хозяин дома втянул в себя воздух, расслабился, взял у меня лекарство и прохрипел:

– Спасибо, Татьяна, вы очень догадливы.

– Вообще-то я не отличаюсь большой сообразительностью, – улыбнулась я, – но одна из моих знакомых астматик, поэтому я поняла, что с вами происходит. А если у человека проблемы с дыханием, он непременно носит при себе ингалятор.

– Очень вам благодарен, – повторил Мануйлов. – Карл, что случилось? Ты меня взволновал до припадка! Прекрасно знаешь, что чуть я понервничаю, и астма душить начинает.

– Ну, я того, пролил… не хотел… вообще ни на секунду не хотел… и не собирался… – талдычил лакей.

– Скройся с глаз, пусть чай подаст Светлана, – распорядился хозяин. – Татьяна, мне очень жаль, что этот недотепа испортил вашу одежду. Естественно, ее выстирают, отгладят и вернут вам в первозданном виде. Еще раз примите мои глубочайшие извинения.

– Никогда не любила эту блузку, – весело откликнулась я, – цвет неподходящий, и она мгновенно мнется. Теперь есть повод ее выкинуть, а то раньше жалко было избавиться от нее.