Последний адмирал Заграты

– Скажите, полковник, вас когда-нибудь восхищала несокрушимость бронетягов? Хотя бы в детстве? Или в военной академии? Или же вы относитесь к ним, как к обычным машинам?

– Меня учили быть реалистом, ваше величество. Не восхищаться, а знать сильные и слабые стороны.

– Разве у бронетягов есть слабые стороны?

– Они есть у всех, ваше величество, даже у королей.

– Оставьте, полковник, или мы поссоримся.

– Прошу меня извинить, ваше величество.

Слабые стороны? Откуда? Мерное гудение кузеля – дрожь передавалась всему бронетягу – действовало успокаивающе. А длинный ствол главного калибра – стомиллиметровой пушки, внушал уважение одним своим видом. А ведь были еще и пулеметы: курсовой в лобовом отсеке, по одному в кормовых башнях, прикрывающих машинное отделение бронетяга, и еще один, спаренный, на главной башне – из него можно было вести огонь по воздушным целям. Двенадцатиметровый, закованный в броню и ощетинившийся стволами «Джабрас», был самой мощью – откуда у него слабые стороны? Где они?

– Вы слишком серьезны, полковник, слишком прагматичны. В этом ваша сила, но в этом же – недостаток. К тому же вы всегда предполагаете худшее.

– Такой уж я человек, ваше величество.

– И еще вы не умеете признавать ошибки.

– Ошибки, ваше величество? – Это замечание наемника задело. – Боюсь, я не понимаю.

– Я ведь говорил, что Нестор не рискнет покинуть Зюйдбург, помните? И я оказался прав. Нестор не самоубийца.

– Совершенно согласен, ваше величество, – отозвался Роллинг. – Не самоубийца.

Однако отозвался мрачно, не продемонстрировав даже тени уставного оптимизма, который следует извергать любому солдату в присутствии коронованной особы. Роллинг был недоволен и не считал нужным это скрывать.

– Вы действительно согласны со мной? – прищурился король.

– Да как вам сказать…

В Салуанских холмах Южный тракт существенно сужался, превращаясь в узкую, прилепившуюся к железнодорожной насыпи дорожку, ширины которой едва хватало бронетягам. Видимости никакой: слева насыпь, справа же почти сразу начинаются склоны, а сама дорога постоянно петляет. И пространства для маневра почти нет, поскольку пологими холмы были только у подошвы.

Все эти обстоятельства не могли не портить Роллингу настроения, и он постоянно напоминал о них Генриху.

– Я просто уточняю, ваше величество, что мы еще не прошли холмы.

– Мы втянулись в них вчера утром, полковник. И до сих пор все идет по плану.

– Я успокоюсь лишь после того, как мы из них вытянемся, ваше величество.

– Полковник, вы все-таки ужасный перестраховщик.

– Я уже говорил, ваше величество, что предпочитаю выживать. А это искусство основано на осторожности и перестраховке.

– Война любит риск, полковник.

– Победа любит риск, ваше величество. Война любит выживших.

– Нет, полковник, война любит победителей.

Тем не менее, колонну Генрих выстроил в полном соответствии с советами Роллинга. Отправил далеко вперед усиленные разъезды драгун – они шли примерно в полутора лигах перед авангардом, состоящим из «Джабраса» и пяти кавалерийских эскадронов. За ними, примерно в половине лиги, шли основные силы: шесть «Джабрасов» и пять драгунских полков. Арьергард состоял из трех бронетягов, два из которых были быстроходными колесными «Киттерами», и пяти эскадронов, за которыми тащился небольшой обоз. На холмы и насыпь постоянно высылались конные разведчики, которые обязательно заметили бы приближение противника.

Король был уверен в принятых мерах безопасности, а потому решил сменить тему разговора: ему надоел мрачный скулеж Роллинга.

– Знаете, полковник, у моего деда, Густава III, было прелестное хобби – он рисовал. Причем, поверьте на слово, рисовал отлично. Во дворце есть галерея его работ, пейзажи в основном, и в юности мне нравилось проводить в ней время.

– Изучали свою будущую страну, ваше величество?

– Совершенно верно, полковник, – кивнул король. – Я смотрел на холсты и думал, насколько красива моя Заграта. Насколько разнообразна она в своем величии: густые северные леса, бескрайние южные степи, снежные шапки Инкийских гор и мрачная бесплодность Азеанской пустыни… Я наслаждался пейзажами, полковник, но потом, когда повзрослел, я понял, что красоту моего королевства неспособен передать даже самый талантливый художник. Потому что истинная красота – здесь. – Король обвел рукой холмы. – Посмотрите на это голубое небо, полковник, посмотрите, как затягивают его облака… Сегодня ночь будет темной, и это печально. Мой адъютант, молодой Хопкинс, – многообещающий поэт. Вам нужно обязательно послушать оду, которую он сочинил, оказавшись под звездным южным небом…