Ивану Павловичу Подушкину, секретарю бизнесвумен Норы, фатально не...
– Если не ошибаюсь, они существенно проигрывают кузелям?
– Во всем, кроме размера, Теодор. На автомобиль кузель не поставишь.
– Автомобили кажутся мне роскошью, – заметил Валентин.
– А что ты скажешь об аэропланах, которые мы видели на Верзийской выставке?
– Они вызывают улыбку.
На самом деле неуклюжие устройства вызывали у прожженных цепарей не улыбки, а бодрое ржание. Скорость небольшая, высота полета небольшая, грузоподъемность, по цепарским меркам, попросту отсутствует. И для чего эти уродцы потребны? Цепари ходили смотреть на аэропланы с одной целью – поднять себе настроение.
– Паровинги, о которых так много говорили пять лет назад, кажутся мне перспективнее.
– Паровинги тяжелы и дороги, – не согласился адиген. – К тому же их разработку и производство не одобряет Герметикон. А самолеты галаниты могут строить без оглядки на кого бы то ни было, и я больше чем уверен, что за последние годы они изрядно продвинулись в своих изысканиях.
Валентин взялся за мундир, однако Помпилио покачал головой: «Не сейчас» – и прошелся по комнате.
– Аэропланы и автомобили лишь одна сторона медали, Теодор. На Галане уже производят бронеавтомобили и небольшие бронетяги, которые там называют танками. Двигатель внутреннего сгорания меняет облик армии, а нефа – кровь новых машин.
– И встречается не на всякой планете, – тихо произнес Валентин.
– Заграта же не только богата нефой, но и удачно расположена. Если планы Компании осуществятся, Заграта станет базой для экспансии в Северный Бисер.
– Мессер хочет сказать, что лингийцы проспали большую беду?
– Да, Теодор, именно так.
– И что мессер собирается делать?
Будет спасать Герметикон или оставит всё, как есть? Валентин не сомневался в способности Помпилио изменить ход истории, он просто уточнял ближайшие планы.
– Для начала мессер отправится на скучный ужин, – вздохнул Помпилио. Натянул мундир, повертелся перед зеркалом, однако застегивать пока не стал. Лишь протянул с сомнением: – Пожалуй, Теодор, ты был прав…
Шитья не хватало. Узоров и золотых пуговиц. Строгий мундир напоминал рубище.
– Благодарю, мессер. – Валентин придирчиво оглядел спину хозяина, провел по лопатке щеткой и осведомился: – Вы берете оружие?
– А надо?
– Радиосвязь делает мир ближе, мессер. Нестор уже знает о церемонии и, полагаю, несколько огорчен.
– Нестор не станет подсылать убийц – это неприлично, – поморщился Помпилио. – И окончательно его дискредитирует.
– Именно поэтому убийц могут подослать агенты Компании, мессер. Галаниты не упустят возможности подпортить Нестору репутацию.
– В твоих словах есть смысл, – признал после короткой паузы Помпилио.
– Благодарю, мессер.
– Распорядись насчет выезда, а я побуду в арсенале.
– Да, мессер.
Мы говорим Хоэкунс, подразумеваем – бамбада. Мы говорим бамбада, подразумеваем – Хоэкунс. Они вместе ровно столько, сколько существует Высокое искусство. И они будут вместе всегда, потому что… Мы говорим Хоэкунс, подразумеваем – бамбада.
Потому что по замыслу основателей Хоэкунса, высоким в Искусстве достижения цели должно было быть всё: и сам воин, и его оружие.
Некоторые считают, что бамбадой можно назвать любое качественно сделанное оружие. На Галане существуют даже «магазины бамбад». Заходите и выбирайте! Однако, несмотря на то что галанитское оружие и в самом деле считается одним из лучших, в арсеналах бамбальеро эти стволы – гости редкие. Потому что настоящие бамбады в магазинах не продают. Потому что настоящие бамбады – это идеал. Это сам Хоэкунс, воплощенный в оружейную сталь или жезарский сплав. Это друг бамбальеро, брат бамбальеро, это сам бамбальеро.
Чаще всего знаменитое оружие Хоэкунса изготавливается по индивидуальному заказу. Встречаются, конечно, исключения, к примеру, Бродяга из Листа создавал бамбады по настроению и ни разу не принял заказа, объясняя, что не чувствует людей – только оружие. Но Бродяга стал легендой еще при жизни, после первой же бамбады, и претендентов на его творения было в десятки раз больше, чем самих стволов. Остальные же мастера, получившие от Химмельсгартна право изготавливать бамбады, работали индивидуально, тщательно прорабатывая с бамбальеро все нюансы их будущего оружия. Кому-то нравится чувствовать тяжесть, кто-то предпочитает легкие сплавы, одни требовали украсить бамбаду золотом, другие ценили совершенство линий, у кого-то на руке не хватало пальца, а кто-то был левшой – две одинаковые бамбады появлялись только в том случае, если бамбальеро заказывал идентичную пару.