Последний адмирал Заграты

– Вы должны их простить, мессер, люди вашего положения нечасто навещают Заграту.

– Визит не должен превращаться в пытку.

– Совершенно с вами согласен, мессер.

– Вернемся к делам, Теодор, – предложил Помпилио.

– С удовольствием, мессер.

– Что мне надевать?

Они разговаривали в каюте адигена, большую часть которой занимала невысокая, но весьма широкая кровать в верзийском стиле: почти без спинки, зато с множеством подушек. Завершали обстановку две тумбочки и большое, очень мягкое кресло все в том же верзийском стиле. Помпилио только что принял душ и теперь, освежившийся, стоял перед большим зеркалом, рассеянно теребя пояс тонкого халата.

– Я рекомендовал бы остановить выбор на парадном мундире командора Астрологического флота, мессер. Я взял на себя смелость принести его из гардеробной.

Помпилио скептически оглядел висящий на вешалке мундир: белое сукно, золото, погоны с большой звездой, после чего – с еще большим скепсисом – покосился на парадную треуголку:

– Ты уверен?

Элегантный, но строгий мундир всегда вызывал у привыкшего к роскоши адигена сомнения. Мундиру не хватало пышности, зато присутствовали ненужные, на взгляд Помпилио, аксессуары.

– Как показывает опыт, мессер, командорское облачение производит на провинциалов неизгладимое впечатление, – хладнокровно ответил Валентин. – Кроме того, положение офицера Астрологического флота позволит избежать расспросов о политике. Полагаю, разговор будет вертеться вокруг путешествий по Герметикону, а это одна из ваших любимых тем. Я составил памятную записку, в которой перечислил шесть забавных и курьезных ситуаций, которые случились за последний год. По моим расчетам, эти истории помогут вам поддерживать разговор в течение двух часов.

– Замечательно, Теодор, замечательно… – Помпилио еще раз оглядел мундир, на этот раз дружелюбнее, и добавил: – Только сними аксельбанты и не вешай на пояс кортик – это чересчур.

– Совершенно с вами согласен, мессер. Полный парад в данном случае неуместен. – Валентин принял халат и подал хозяину сорочку. – Вы уже просмотрели утренний выпуск «Загратийского почтальона»?

– Я читал эту газетенку вчера и больше не собираюсь брать ее в руки. – Помпилио застегнул сорочку и взял брюки. – Увы, но приличное некогда издание превратилось в лживый листок. Я считаю, Теодор, о «Почтальоне» следует забыть.

– А вот они о вас помнят, мессер.

– Неужели?

Валентин протянул Помпилио газету.

– На первой полосе, мессер.

«Для чего прибыл в Альбург Помпилио дер Даген Тур? Что нужно махровому реакционеру и религиозному фанатику в нашем свободном мире? Будет ли Заграта оккупирована лингийцами?»

– Галанит все-таки нашел тему для передовицы, – протянул Помпилио, разглядывая крупную, на четверть полосы фотографию: он и три лингийских дара во время какой-то официальной церемонии. Все четверо в военной форме, все сосредоточенны и смотрят куда-то вдаль, возможно – в сторону Заграты. Снимок был подобран идеально, многократно усиливая лживые слова текста.

– Галанит? – Валентин удивленно поднял брови.

– Вчера тетушка представила мне Зопчика, главного редактора этого листка.

– Похоже, вы ему не понравились, мессер.

– При виде адигена у него пена с зубов капает.

– С клыков? – уточнил Теодор.

– С зубов, – махнул рукой адиген. – Откуда у этого головастика клыки? – Он «по диагонали» проглядел статью и продолжил: – Нестор – не единственная головная боль Генриха.

– У меня возникла точно такая мысль, мессер. Но должна быть причина.

– Компания обнаружила в Азеанской пустыне огромные залежи нефы. С Генрихом галаниты не договорились, а вот Нестор готов отдать им нефу в обмен на корону.

– На инкийскую корону? – уточнил Валентин.

– Галаниты, судя по всему, планируют разделить Заграту на два государства: Инкийское королевство на юге и что-то вроде республики на севере. У Нестора – нефа, у северян – сферопорт. Если Нестор затеет свою игру, ему тут же перекроют кислород. – Помпилио расправил воротник сорочки и закончил: – Я презираю галанитов, но они знают, как добиваться своего.

– И все дело в нефе? – Валентин покачал головой. – Неужели она так важна?

Валентин тоже любил поговорить о большой политике, но Помпилио никогда не называл его провинциалом.

– Все дело в новых механизмах, которые называются двигателями внутреннего сгорания.